Клинки Преддверья

Ольгерд вслушивался в треск сверчка, звяканье посуды у соседей, тихие голоса людей, разговаривающих на неведомых наречиях. Перед ним простиралось море улкундарских крыш, расцвеченное бумажными фонарями, магическими и газовыми светильниками. А надо всем этим повисли звезды. Мириады глаз, подсматривающих из бескончной пустоты за суетливыми червями Преддверья. Все три луны разошлись по ночному небу, выставив круглые бока с темными пятнами морей.

Улкундар засыпал.

Часть вторая Внемирье

Глава 1 Безрунный мир

Ольгерд осмотрелся.

На востоке высилась одинокая гора, вершина которой утопала в снегах и сверкала на солнце. Посмотрев в другие стороны, мастер ножей увидел сплошные леса, карабкающиеся на пологие холмы и спускающиеся в неглубокие низины. На юге виднелось овальное озеро. Среди деревьев изгибалось русло небольшой речушки.

Ветер донес запахи палой листвы. В этот мир пришла осень. Прозрачный воздух, желтеющие дали, свежий ветер. Росчерки птиц. Солнечный диск имел меньшие размеры, чем на Тверди, зато светил ярче. И надо всем этим великолепием царило непривычное спокойствие. Мир казался безлюдным. Никаких полей, домов или крепостных стен.

Рык сорвался с места и помчался вниз по склону холма. Увидел какого-то мелкого зверька.

– Поздравляю, – сказал Вячеслав. – Мы в Нирване.

Ольгерд знал, почему этот мир так назывался. В «Дневнике» все написано. В Предельных Чертогах существовало верование в бесконечные перерождения – эта религия перекинулась и в Равнинное царство. Адепты культа полагали, что избавиться от страданий, связанных с кругом повторных появлений на свет, можно лишь одним способом – перестать рождаться. Погрузиться в небытие, именуемое нирваной. Что-то в этом роде. Ольгерд еще не разобрался в тонкостях улкундарских верований, но он понимал, что Нирвана должна быть умиротворяющим местом, позволяющим расслабиться и отдохнуть от вселенской суеты. Верить, что Нирвана – это банальное ничто, не хотелось.

В «Дневнике» было сказано, что учение о колесе перерождений называется буддизмом. Приверженцы культа явились на Нирвану несколько тысячелетий назад и основали здесь колонию. Вечный мир, так сказано в «Дневнике». Обитель философов. Никаких войн и кровопролитий. Все, что интересовало обитателей местных холмов, – поиск собственной Истины.

Именно здесь придумали медитацию, сказал Вячеслав накануне. Эти ребята знают о медитации все.

Ольгерд обернулся, чтобы посмотреть на схлопывающуюся Дверь. Маленький прямоугольник, зависший над землей, подернулся рябью, исказился, изменил свои очертания – теперь перед мастерами ножей корчился голубой шарик, стреляющий протуберанцами. Хлопок – и шар исчез. Единственная нить, связывающая Ольгерда с Улкундаром, порвалась.

– Вот что тебе нужно понять, – произнес Вячеслав. – В чужих мирах все иначе. Даже если ты видишь перед собой людей, не стоит забывать, что они развивались по-другому. Иная история, иная культура. Другие обычаи. Изучай чужие культуры, не вмешивайся в чужие жизни. Иди краем, но умей договариваться, если возникнет необходимость.

Ольгерд выхватил метательный нож и отправил его к ближайшему дереву. Нож вонзился в ствол по самую рукоять. Руна возврата. Ничего.

Учитель с ухмылкой наблюдал за экспериментами своего подопечного.

– Я же говорил. Забудь про руны.

Ольгерд уныло побрел к стволу – вытаскивать нож. Судя по всему, это была сосна – высокая, стройная и всегда зеленая. Ругаясь, Ольгерд начал расшатывать клинок и тянуть его на себя. С третьей попытки он выдернул нож.

Да, приятного мало. Одно дело – понимать, что руны не работают. Другое – ощутить это в полной мере.

– Здесь мы будем изучать безрунный ножевой бой, – сказал Вячеслав и двинулся вслед за убежавшим Рыком. – Потом вернемся в Улкундар и повторим рунические техники. Ты должен свободно переключаться из одного режима в другой.

Мастера спустились с холма и зашагали на юг – туда, где Ольгерд увидел блеск озерной глади. Рлок кружил среди сосновых стволов, гоняясь за безобидными зверушками. Землю устилал плотный ковер опавших игл.

Вскоре путники вышли на узкую тропу и углубились в шелестящий на ветру строевой лес. Изредка попадались лиственные деревья – их кроны давно пожелтели.

– Пахнет осенью, – сказал Ольгерд.

– Любишь это время?

– Конечно. Особенно на Миядзаки.

Вячеслав грустно улыбнулся.

– Ты не скоро там окажешься.

Слова путников вплетались в шорох листьев, тонули во мхах и жухлой траве. Нирвана чем-то напоминала Твердь, но чем-то неуловимо отличалась.

– Эти философы, – начал Ольгерд. – Кто они? Потомки Демиургов?

– Как и мы.

– И они никогда не сражаются? Только медитируют?

– Сам увидишь.

– Кто ими правит?

– Никто.

– Такое возможно?

– Вполне.