Клинки севера

— И вовсе это не подлость, а военная хитрость, — пояснил Вилль бранящимся воронам.

— Л" лэрд, простите за беспокойство, но вы рехнулись?

— Ты знал о куполе? — л" лэрд даже не соизволил обернуться.

— Да, Летти вчера о нём говорила. Ключи я взял…

— А мне почему не сказал? — Вилль бережно ссадил осовелого воронёнка на стол-пенёк и повернулся, буравя Дана сердитыми жёлтыми глазами.

— Все всё знают, а ты — нет?! Просвещаю: сегодня будет обзор города, завтра мы обзор перевариваем и делимся впечатлениями, а послезавтра Его Величество и Её Высочество соизволили удостоить нас торжественного приёма и уважить королевским обедом… Ты бы, л" лэрд из деревни, слушал, что другие говорят, а не ворон считал!

— Двадцать четыре.

— Что — двадцать четыре?

— Ворон — двадцать четыре. И мне скоро будет двадцать четыре, и день рождения я буду справлять без Алессы… И без Симки. А сегодня — девятнадцатое златня, и скоро наша нечисть впадёт в спячку. И проводят её без меня! — развёл руками Вилль.

Дан глубоко вздохнул. Вот и причина невесёлого настроя братишки. Соскучился. Только вслух он никогда не признается, считая это слабостью и ребячеством. Будет переваривать чувства в себе, а потом срываться на окружающих изредка, но метко. Увлекавшаяся звёздными предсказаниями Адэланта говорила, дескать, эта черта зачастую встречается у тех, кто рождён в конце лютня. Равно как привычка скрытничать, когда не стоило бы, и ляпать что в голову взбредёт в самый неподходящий момент.

Притянув "л" лэрда" за рукав, Дан бесцеремонно подтолкнул в спину и шикнул на ворон.

— Зато на летний солнцеворот вдоволь напрыгаешься через костёр и переловишь всех северингских девок. Пойдём, л" лэрд, карета подана.

— Ха! Мы с Леськой давно собирались наперегонки побегать. А всех девок мне не надо.

— С такой выдержкой проповедовать бы тебе в человечьем храме. Или вовсе в скит податься, глядишь, и святым прослывёшь, — язвительно фыркнул Дан, сам не понимая, отчего захотел уколоть брата. Тот даже не возмутился и не вспылил.

— Если думаешь, что я сейчас начну протестовать и бахвалиться подвигами, как твой приятель Орхэс, ты ошибёшься. Если думаешь, что у меня шоры на глазах и я в упор не замечаю женщин, ошибёшься снова. Там, в Неверре, рядом были Алесса, Симка и небо. И мои собственные жизненные принципы. Теперь осталось последнее, но я не хочу потерять и это. Себя потерять, Дан, свою сущность. Я лучше буду пить с орками, а потом вернусь домой и заберу Алессу в Равенну.

Дан присвистнул даже.

— Ну ты даёшь, братишка! А её мнения ты не спросишь?

— Ты не понимаешь, Дан, это больше чем любовь к идеалу или простое влечение. Это связь, очень сильная связь! Словно одна нить на двоих — тронешь с одного края, и на другом зазвенит. Я знаю, что ответит Алесса. Чувствую, и всё. Весной не знал, теперь уверен наверняка. Дан, я без раздумий отдам за неё крылья и жизнь в придачу! — выпалил Вилль. Дан нахмурился, и брат резко мотнул головой, будто раскаиваясь в собственной глупости. — Ты не знаешь, конечно… Понимаешь, двое аватар-половинок могут делиться жизненной силой, лечить друг друга. Старость — та же болезнь, и Алесса заберёт половину жизни, отпущенной мне. А и не жалко! Пускай забирает.

Старость… Неизбежная и неизлечимая болезнь. Дан помнил тот день, когда Адэланта впервые покрасила волосы. Потом стала накладывать смесь регулярно, и рыжие пряди каждый раз обретали новый оттенок. Дану это не нравилось, но она лишь смеялась в ответ и тёрлась об его спину мокрой головой.

Однажды бэя Адэланта сказала, что ему пора уходить. Лишь спустя несколько лет Дан понял причину, а тогда стоял в дорожной пыли, глядя на выброшенные им самим золотые, и в груди клокотала горькая обида.

— Вот оно что… Значит, мама… — Дан осёкся, когда Вилль навострил ухо. — Значит, поговорка "и умерли они в один день" — это про вас!

Вилль прищурился и посмотрел на него заговорщически, будто собираясь доверить некую тайну, и не разобрать, всерьёз или шутя.

— Знаешь, мы с Алессой даже ночевали в одной постели… Правда, она опоила меня снотворным, и ничегошеньки я не помню. Но утром оставил ей письмо с благодарностью. И мыша на подушке.

— Мыша?!

— Ну… он был не против подменить меня на время! А потом мы снова ночевали вместе. И опять Алесса меня усыпила, и опять я ни шушеля не помню. Ядрёна ворона… Что за бред такой?!

— А вы на речке, часом, куличи не лепили? — задыхаясь от смеха, выдавил Эданэль.

— Нет! Только снеговиков! — гордо ответствовал брат и тоже расхохотался.

ГЛАВА 8

В экипаже их поджидала миловидная женщина с волосами цвета чёрного кофе, забранными на затылке в строгий «учительский» пучок. Переносицу сунны украшали массивные очки в черепаховой оправе. Судя по тому, как важно она их поправляла, сей элемент служил довершением образа и был выпрошен у сотрудниц постарше. Для солидности.