Клинок его Величества

«Ненавижу ожидание, бычьи пузыри вместо стекол, и эту чудовищную вонь…» — мрачно думал Рендарр-младший, стоя у того, что хозяин халупы гордо называл окном. — «Причем первое — больше всего: бычьи пузыри можно заменить на стекло, вонь — перетерпеть или уехать в другой район города. А вот ожидание — от него не уедешь. Да и подстегнуть время тоже невозможно…»

«Спешка хороша при ловле блох…» — ехидно отозвалось его второе «я». - «Поэтому лучше потерпеть, но добиться желаемого, чем поспешить — и оказаться в луже…»

«Или в Кошмаре…» — вспомнив мрачные подземелья городской тюрьмы, мысленно поддакнул принц. — «Нет, я спешить не собираюсь. Просто до смерти устал от вечного ожидания…»

«Надеюсь, оно скоро закончится…» — многозначительно буркнуло второе «я» и замолкло.

Коэлин угрюмо вздохнул, в который раз за длинный-предлинный день удивленно покосился на обугленную лучину, потом вспомнил, что сам запретил ее запаливать и снова уставился в окно. На торчащее из-за забора покосившееся строение, которое Зигги Клещ назвал сараем.

На первый взгляд, поверить в то, что в нем могут спрятаться целых пятьдесят человек, было почти невозможно: строение было раза в полтора меньше, чем комната для ночевки телохранителей принца. И не особенно высоким. Однако стоило присмотреться к пожухшим снопам сена, торчащим с сеновала, как сомнения испарялись, как утренняя роса на летнем солнце: снопы иногда шевелились! Причем порою одновременно в нескольких местах: счастливчики, которым досталась возможность лежать, а не стоять, вдали от недремлющих глаз своих десятников разрешали себе поворочаться.

Кстати, на их месте Коэлин ворочался бы вдвое живее: несмотря на спущенный по тропинке приказ Зигги Клеща изображать нормальную жизнь, жители Черной слободы появлялись на Помойке крайне неохотно. И при первой возможности скрывались в окрестных переулках.

«А еще Ночной Король…» — хмуро думал принц, глядя, как очередной прохожий, добравшись до узкой щели между двумя домами, торопливо скрывается в темноте… — «Не может заставить их шевелиться…»

Впрочем, по-хорошему, винить Зигги в чем-либо не было никакого смысла: даже те обитатели Свейренского дна, которые не слышали о появлении в Слободе Барсов, Медведей и Ос, умели чувствовать неприятности. Поэтому плевали на все приказы, от кого бы они ни исходили, и спешили забиться поглубже в тину.

Зато жители домов, в которых уже обосновались солдаты, чуть ли не поголовно торчали во дворах: кто-то рубил поленья, кто-то доил корову, кто-то гонял расшалившихся детишек. А пара мордастых теток, зацепившись языками у разделяющего их дворы плетня, третий час обсуждали одним им ведомые новости. При этом умудряясь не коситься ни на свои дома, ни на дом Замиды Свахи.

«Заболтались, наверное…» — вынес вердикт принц. — «Или решили, что обещанные десять серебрушек на дороге не валяются…»

…Истошный визг бабы, вылетевшей из Саманного переулка и подбежавшей к забору дома напротив него, заставил Коэлина выхватить из ножен меч и затаить дыхание: начало скандала являлось условным знаком «Приготовиться!». И, заодно, способом отвлечь внимание наблюдателей…

…Звонкий удар пустым ведром по калитке — и принц, выбив входную дверь, вылетел во двор. И, услышав первый крик боли, удивленно хмыкнул: за те мгновения, которые понадобились ему, чтобы вылететь во двор, сарай превратился в огромного ежа! Визжащего от боли! А новые и новые стрелы безостановочно влетали в щели между досок и на сеновал…

«Осы молодцы…» — мысленно отметил принц, перепрыгивая через забор. — «Под таким дождем даже голову не поднимешь!»

Последнее утверждение оказалось ошибочным — не успел Коэлин пробежать и половины расстояния до стены сарая, как его ворота, обращенные к улице, вдруг вылетели наружу, и за ними тускло сверкнула сталь.

«Сотня Медведей! Сотня Ос! Сотня Барсов! Все улицы и подворотни перекрыты…» — усмехнулся он, на всякий случай смещаясь за ростовой щит, зажатый в руке бегущего чуть впереди и справа телохранителя. — «Даже если в сарае одни Утерсы, шансов у них нет…»

…Первый же удар добравшихся до сарая Медведей опрокинул жиденькую стену выставленных изнутри щитов и заставил обороняющихся сделать шаг назад. Второй удар — еще один. А потом… потом попятились Медведи!!! Пусть всего на полшага — но неодоспешенные воины Правой Руки, добрая половина которых была босиком и без щитов, умудрились заставить их остановиться!!!

— Стоять!!! Стрелки!!! — хрипло выдохнул Герко Хрящ, увидев, что красный от бешенства принц ринулся к узенькой щели между строем Медведей и сараем, и, вцепившись в его левую руку, рванул Коэлина на себя. Вовремя — одна из стрел, выпущенных изнутри, скользнула по кованому оплечью. В той точке, где за мгновение до этого была его грудь.

Короткая заминка — и рваться в сарай стало слишком поздно: Медведи, словно мстя за вынужденное отступление, поперли вперед вдвое быстрее. И из его полумрака теперь доносились крики боли, заглушающие и хруст, с которой сталь крушит человеческие кости, и слитный топот мечников, и команды их десятников.