Клинок эмира

Икрам-ходжа давно уже искал ответа на вопрос, почему вдруг Керлингу понадобился какой-то клинок, а потому прежде всего спросил:

— Какая же тайна кроется в надписи?

Подобный вопрос и Керлинг и Наруз Ахмед предвидели. Ответ на него был придуман заранее. Наруз Ахмед с готовностью сообщил, что клинок одно время принадлежал видному иностранному разведчику, который во время последней войны часто бывал в Средней Азии и вел здесь работу. Важные материалы, чертежи, зашифрованные списки людей, адреса, явки и прочее он по вполне понятным причинам не мог хранить при себе и спрятал в надежном, безлюдном месте. Местонахождение этого тайника он зашифровал на всякий случай в виде художественной резьбы на клинке. Внезапно покидая Среднюю Азию, разведчик не смог добраться до тайника, но вывез с собой клинок. Теперь возникла острая нужда в оставленных материалах. Их надо отыскать и обязательно вывезти. Разведчик, о котором идет речь, занимает сейчас видный пост, и Джарчи зависит от него. Джарчи он и поручил организовать всю операцию.

Икрам-ходжа доверчиво принял эту легенду, но кое-что было ему не совсем ясно.

— Почему только теперь этот видный господин хватился материалов? спросил он. — Я понял, что он покинул Узбекистан в годы войны.

Наруз Ахмед не полез в карман за объяснениями.

— Тут целая история, — стал сочинять он. — Будучи в Иране, разведчик остановился в каком-то кишлаке. Он заболел — тяжелый приступ лихорадки — и вынужден был несколько дней проваляться в постели. И в эти дни у него украли клинок. Вскоре же вор был задержан. Он оказался курдом, жителем кишлака. Но клинка при нем уже не было. Он признался в краже и назвал имя человека, которому продал украденную вещь. Это был владелец антикварного магазина в Тегеране. Быстро отыскали и хозяина магазина. Прижатый полицией, он сознался, что да, клинок он купил, но сейчас же перепродал его одному европейцу. Стали искать европейца. И этого нашли! Но клинка и у него не было. Клинок он выменял на клыч уже известному Икраму-ходже Садыкову. А вот Садыкова пришлось разыскивать очень долго. Помог в этом тегеранский ошханщик, который знал отца Садыкова, его самого и который сказал, что Садыков живет в Бухаре.

— Вот как было дело, уважаемый Икрам-ата! — закончил Наруз.

Старик поверил и в эту историю. Помолчав немного, он высказал то, о чем уже думал Наруз Ахмед:

— Господин Джарчи допустил ошибку. Надо было сразу сообщить мне, что нужна надпись, а не клинок. Надпись давно была бы у меня. Мы напрасно потеряли много времени…

— Вы правы, уважаемый, — согласился Наруз Ахмед. — Ошибку надо исправить и поскорее скопировать надпись. Этот путь более легкий и менее опасный. Сколько человек живет в доме Халилова?

— Трое: он, жена и тетка жены.

— А сын? Вы говорили, что у него есть сын?

— Я правильно говорил. Сын есть, но он сейчас в Памирских горах.

— Квартира отдельная?

— Отдельный дом. Вход с улицы и через двор.

Наруз Ахмед потер лоб.

— Что ж, давайте думать…

— Завтра будем думать!

— Почему? Что мешает сегодня?

— Во-первых, ты устал, тебе надо отдохнуть, а во-вторых, дело может обернуться так, что клинок завтра окажется в наших руках.

— Это каким же образом? — оживился Наруз Ахмед.

Старик сообщил, что завтра утром будет предпринята третья попытка овладеть клинком, Гасанов подыскал нового человека, более надежного, чем первый, и тот согласился проникнуть в дом и вынести клинок.

Наруз Ахмед нахмурился:

— Стоило ли прибегать к уже использованному и не оправдавшему себя приему? Ведь Халилов и без того уже насторожен. Он может сразу сообразить, что в клинке что-то кроется… Опасно. Очень опасно!

Икрам-ходжа пожал плечами. Другого выхода он не видел. Виноват не он, а Джарчи.

— Я и не виню вас, уважаемый Икрам-ата, — примирительно сказал Наруз Ахмед. — Вы поступили так, как должны были поступить. Но план надо изменить…

— Поздно, — сердито ответил Икрам-ходжа. — Я до двенадцати часов завтрашнего дня не смогу уже увидеть Гасанова, а он не сможет предупредить вора.

— Жаль… Очень жаль…

Наруз Ахмед понял, что дальнейшие разговоры излишни и остается одно ждать.

Икрам-ходжа вздохнул и поднялся с подушек.

— Ты останешься здесь. Сестра моя как глухонемая. Она умеет молчать и ничего не замечать. У нее есть муж, но он уже не человек и скоро покинет грешную землю. Пойдем-ка, я покажу тебе свою комнату.

Наруз Ахмед встал. Они прошли коридором и через низенькую дверь вступили в полный мрак. Но вот щелкнул выключатель. Наруз Ахмед огляделся. Они стояли в просторной квадратной комнате с одним окном, выходящим в сад. Здесь как бы уживались две эпохи: феодальная и современная. Вдоль стены разместились две односпальные никелированные кровати, застланные шелковыми покрывалами, мягкий диван и белоснежный холодильник. Посредине стоял круглый стол под бархатной скатертью, с хрустальным графином на нем. В углу виднелась тумбочка с радиоприемником "Нева" и два кресла. С потолка, закрывая стены, спускались старинные, ручной работы ковры. Толстый ковер был разостлан на полу.

— Ну и ну! — покрутил головой удивленный Наруз Ахмед.