Клинок эмира

— Он дорог тебе… И теперь только от тебя зависит — жить ему или умереть. В твоем доме спрятан мой клинок, принадлежавший моему отцу. Как он попал к вам, я не хочу знать. Вы ограбили нас, отняли богатство, землю, скот, власть… Но клинок я требую назад. Ты знаешь, где он спрятан. Принеси его сюда и положи вон у той могилы. Если ты не сделаешь этого в течение пятидесяти минут — пеняй на себя… Ты поняла? Приказ о Джалиле будет передан в горы по радио. Ясно тебе?

Анзират машинально кивнула. Ответить она не смогла, язык ей не повиновался.

— Запомни, — доклевывал свою жертву Наруз Ахмед. — За каждым твоим шагом будут смотреть мои люди. Даже в твоем доме. Ничто не укроется от моих глаз. И если ты хочешь еще раз обнять своего сына, делай то, что я говорю. Иди и торопись!… Считай минуты. Их не так уж много: всего пятьдесят минут. Помни! Если клинок не будет принесен через пятьдесят минут, Джалил полетит в пропасть. И не думай приводить сюда людей, звонить куда-нибудь. Если со мной случится плохое, сигнал в горы дадут мои люди.

Анзират встала. Вначале пошла шагом, а потом побежала все быстрее и быстрее. В висках стучала кровь. В мозгу мелькало: "Джалил на краю пропасти. Надо спасти! Будь проклят этот клинок! Из-за него погиб отец, из-за него гибнет Джалил. Прочь его из дома! Саттар умный человек, он поймет, он скажет, что она поступила правильно. Да и сам он утром говорил, что отдаст клинок в музей. А может быть, позвонить Шубникову? Нет, нельзя! Рискованно. Шубников в Токанде, а Джалил на Памире… Пока что-то предпримут, мальчик может погибнуть…"

Недалеко от остановки автобуса к Анзират подбежали Людмила Николаевна и Гасанов.

— Ну, что там было? — шепотом спросила Людмила Николаевна.

Анзират испуганно глядела ей в глаза, не решаясь сказать правду.

— Да вы не бойтесь, говорите, — предупредила поспешно Людмила Николаевна, сжимая ее руку. — Мы вам хотим добра. Говорите?

Анзират боязливо оглянулась и коротко рассказала о разговоре на кладбище, скрыв лишь то, что "женщина" оказалась мужчиной, Нарузом Ахмедом…

— Какой ужас! — всплеснула руками Людмила Николаевна и перевела взгляд на Гасанова. — Как быть?

— Не вижу никакого ужаса, — невозмутимо ответил тот. — Надо действовать благоразумно. Идемте в милицию и заявим. Оттуда пошлют участкового, и тот сцапает эту женщину в парандже.

Анзират замахала руками.

— Вы смеетесь! Не в женщине дело… Тут целая шайка. Они следят, они все знают…

— Их можно перехитрить, — так же невозмутимо продолжал Гасанов. — Вы отнесите клинок, запомните женщину, а потом заявим в милицию.

— Нет, нет, — запротестовала Анзират. — Дело идет о жизни сына, а я буду ловить каких-то бандитов… Каждая мать поступила бы на моем месте точно так же.

— Вы правы, — согласилась Людмила Николаевна. — С этим шутить нельзя. Торопитесь! А мы будем наблюдать здесь…

Подошел автобус, и Анзират, расталкивая стоявших пассажиров, первой влезла в машину.

Время летело, а автобус полз как черепаха. Анзират нетерпеливо поглядывала в окна, возмущалась, то и дело подносила к глазам часы. Минуты летели, стрелки равнодушно ползли по циферблату…

Когда Анзират вбежала в калитку, тетушка Саодат ахнула от испуга:

— Что случилось? На тебе лица нет!

— После… потом… нет времени… — тяжело дыша, проговорила Анзират и бросилась в дом.

За нею поспешила и тетушка Саодат.

Анзират вскочила в комнату, подбежала к печи и стала отвинчивать замок дверцы. Тетушке она бросила:

— Скорее, простыню… Дорога каждая минута…

Ужас Анзират передался старухе. Она тоже засуетилась, задвигалась с необычной для ее возраста быстротой. Из шкафа на пол полетело белье, только недавно отглаженное и аккуратно сложенное старухой.

— Зачем берешь клинок? — на бегу спрашивала тетушка Саодат.

— После… все расскажу… Хоть вы не мучьте меня, — отрывисто бросала Анзират, лихорадочно завертывая клинок в простыню.

Через минуту-другую она уже сидела в автобусе и ехала к кладбищу, не отводя глаз от минутной стрелки часов.

На пути от остановки автобуса до кладбища ей никто не встретился. Никого не увидела она и на кладбище. Она легко отыскала скамью, на которой недавно сидела, огляделась и положила клинок возле той могилы, о которой сказал Наруз Ахмед. На щеках Анзират выступили красные пятна, судорога в горле все не проходила. Она перевела дух и посмотрела на часы: она не уложилась в пятьдесят минут, две минуты лишних… Но это не страшно, теперь Джалил спасен. Она сделала все, что от нее требовали. Можно уходить…

Уставшая, ослабевшая, как после тяжелой болезни, она побрела обратно. Она шла, и сознание ее двоилось, будто сделала она что-то очень важное, необходимое и в то же время что-то темное, страшное.

Перепуганная насмерть тетушка Саодат ждала ее на улице у калитки. Она даже не решилась спросить, куда дела клинок ее Анзират. Она молча, не сводя неподвижных глаз, смотрела на нее.

Анзират подошла, взяла тетушку за руку и тихо сказала:

— Пойдемте… Сейчас я все расскажу…