Клинок Гармонии (СИ)

— Лаффи, да? Если тебе станет легче от того, что ты выместила всю злобу на мне, то постарайся насладиться моментом, потому что Камыш уже мертв. Ваш лидер, Ашидо Такаги, вонзил ему в рот катану, а затем срубил всю верхнюю часть головы, оставив на ее месте кучу мяса и болтающийся язык — это была, действительно, красивая месть.

— Вот как…

— У меня осталось мало времени, — подметил Майерс, ощутив на себе чувство скорой смерти. — Ты имела достаточно поводов отомстить, и воспользовалась своим правом сполна, разбив мою гордость за какие-то считанные секунды, хех. Могу я перед смертью узнать о том, как тебе удалось вернуться к жизни?

— Это твое предсмертное желание? — малость поникнув в потоке внезапных чувств, но не растеряв стойкости, спросила Лаффи.

— Да, прошу, позволь мне умереть так, чтобы я пожалел о том, что мог спасти свою сестру, но ничего для этого не сделал, — со слезами на глазах, промямлил Бен.

— Будь по-твоему, Бенедикт Майерс, — охотно согласилась девушка, пребывая в смешанных чувствах от просьбы, которая переросла из любопытства в скорбь. — В тот день я на самом деле умерла, по крайней мере, все так думали. В последний момент веки закрылись, и наступила темнота, за которой ничего не последовало. Тогда я потеряла свою веру в загробные миры и жизнь после смерти, потому что ничего такого не наступило, и я не попала ни в вальхаллу, ни в рай, ни куда-либо еще. Одна лишь пустота была в том месте, где я оказалась, и время в ней текло иначе, словно без явных ощущений, прошел на тот момент час или минута. Я ничего не чувствовала, ничего не видела, ничего не понимала и ни о чем не думала, пока не смогла снова открыть глаза. Тогда я впервые воочию лицезрела Бездну, такую холодную и красивую, небо на которой было не совсем небом, заливаясь то ли синим, то ли голубым, то ли белым, освещаясь со всех сторон одинаково и непонятно чем… Под спиной были твердые камни и ласковая трава, а вокруг стояли всякие разные странные аппараты невесть для чего. Уже поднявшись с земли, как будто впервые попробовав ходить, как это делают младенцы, я нашла на одном из немногих столов рабочие электронные часы и записку, которая все объясняла.

— Что было в той записке? — желая услышать заветные слова, прохрипел Майерс, стараясь не уйти из жизни раньше того, как сможет услышать о тайнах мира сего.

— Она была адресована мне, — продолжила Лаффи. — Имя подписавшегося под ней человека я не могла откопать в своей памяти, не говоря уже о том, что о собственном узнала только с первых строк. Но память со временем вернулась, и я наконец могла узнать, кому именно обязана жизнью — Илии Кишину. Он до последнего цеплялся за любые возможности заставить мое сердце забиться снова, и этот нечеловеческий труд принес свои результаты. Он рассказывал обо всем, что происходило в мое отсутствие, и так я узнала о собственной смерти и о тщетных попытках оживить ушедшую Лаффи традиционными методами от ИВЛ до прямого массажа сердца. Все последующее может показаться зверством и осквернением покойного, но даже после того, как все мои друзья смирились и похоронили мое тело под одиноким деревом на горе рядом с семьей Акина, запретив Илии даже близко подходить к могиле, он своими силами в одну из ночей выкопал мой труп и достал прямо из дешевого фанерного гроба, и все это было, как он говорил, из-за одной только скользкой мысли о том, что мой мозг все еще жив. Именно по этой причине единственным действенным способом убить шепота служит лишение его головы или перерубание позвоночника в области спинного мозга — он может вернуться с того света, как это сделала я. Все мои раны залечили еще до этого, но в сознание тело привел тот свободный и чистый энтропиум Бездны, который все поголовно когда-то считали ядом. Часы, что стояли на столе, показывали реальное время в привычном нам мире, а также день, месяц и год, но был там и второй циферблат, говорящий о том, как долго я пробыла в самой Бездне — двадцать пять лет. Все эти двадцать пять лет я бессознательно лежала в целебной утопии, постепенно наполняясь тем, что было вокруг. Наверное, это и помогло мне за столь долгий срок не сойти с ума, а все эти годы сделали меня не только сильнее, но и заставили по-настоящему ценить жизнь. Поэтому отныне и навсегда я буду сражаться за свои мечты до последнего вздоха, буду возвращаться с того света сколько угодно раз, только бы забрать от этой жизни все самое заветное, чего хочу. Знай, Бен, покуда мозг шепота подает хоть малейший признак жизни, для это человека еще ничего не потеряно — Бездна примет дитя в объятия породившей его матери, а ласковый энтропиум здешних краев залечит все твои раны: физические, психологические и даже душевные. Я вышла оттуда совсем другим человеком, и многое поняла. То, как сильно навязывалась людям своей простотой и чистотой в душе, как сильно я пренебрегала остальными, стараясь угнаться только за Ашидо, и то, как много я упустила прежде, чем умереть. Лицемерно, наверное, сейчас говорить о воле к жизни, но я хочу, чтобы вы знали, что надежда есть всегда.