Клинок Гармонии (СИ)

Ощущение от внезапного пробуждения оставляло желать лучшего. Распластавшись на земле, я отчетливо слышал свое едва живое сердце, чувствовал, как моя сдавленная дробью диафрагма двигается в своем привычном ритме. В обстановке холодного и влажного воздуха ни одна мельчайшая вибрация внутренних органов не проходит мимо моего внимания, лишь одна деталь не вписывается в общую картину — отсутствие боли, будто бы все, что со мной приключилось не так давно — всего навсего кошмарный сон. То, что так болезненно въелось в мою память совсем не походило на реальные события, но, если вдуматься, железным аргументом в пользу правдоподобности выступает лежащий прямо на краю ливнестока мешок с костями, еле обсохший под лучами нежного утреннего солнца.

Я жив — каким-то чудом пережил прямое попадание дроби в грудь. Действительно, отвратительно застать себя живым, когда уже смирился со смертью, отдав себя на растерзание высшим силам. Ливень унес меня в места с позабытою болью — обратно в мир, населенный такими жестокими и непредсказуемыми созданиями, которых мы привыкли называть людьми. Я все еще помню, как кромсал беззащитных людей на пути к выходу из клиники, думая, что вижу предсмертное послание. В голове не укладывается, как все могло так обернуться, ведь всего за один день я лишился всего: родителей, которые, как я считал, вкладывали в меня хотя бы частичку своей любви; крыши над головой, пусть и в глуши, пусть далеко не в жизнеспособном состоянии — но все же дома.

В потоке беспорядочных мыслей внутри головы невольно всплывали воспоминания о друзьях, но пролить слезы в такой ситуации было бы совсем неуместно, ведь никакого положительного эффекта за этим не последует. Меня разрывает не столько от печали, сколько от осознания, что слезами горе не сотрешь. Все, что мне теперь остается — жить и идти дальше, полагаясь только на себя, хоть я и искренне верю, что кто-то однажды вытянет меня из этой трясины.

Место, где я сейчас нахожусь, довольно тихое: рядом лишь что-то отдаленно напоминающее стоянку, небольшой мост прямо надо мной, а кругом лишь забор, да крутые склоны. Интересно, зачем в Гармонии такое место, специально расчерченное под функционал стоянки? Транспорт ведь в дефиците, не многие могут себе его позволить: металл и пластик идут в производство, топливо государство использует точно не для того, чтобы по дорогам гоняли автолюбители, потому мало у кого в личном владении имеется подобное средство передвижения.

Возвращаясь в реальность, я прокручивал у себя в голове один единственный вопрос — в какой же район меня занесло? За всю свою жизнь я ни разу не выходил за пределы Дрянного района, не считая клиники, однако со всеми остальными был прекрасно знаком — все благодаря интернету. Если обратить внимание на истоки нашего города, то еще в первые годы основания король поделил его на одиннадцать основных частей, семь из которых по сей день являются главными городскими районами, которые расположились вокруг королевского дворца, находящегося в центральном Парадном районе. В одном из таких районов и прошло мое детство, вернее на его границе с Трущобами в отдалении от цивилизации — я знал это место, как свои пять пальцев.

Думая о том, в какой же район меня все-таки занесло, ответ казался очевидным — поскольку ничего незнакомого вокруг не наблюдается, меня закинуло обратно в родные земли, только не в привычное с детства захолустье, а в самую глубь, где даже с перспективы лежачего в канаве паренька все казалось куда приличнее. Пусть в тот день и лил невероятной мощности ливень, меня все равно не могло далеко унести, ибо ливнесток растянулся от подножия островной горы до водоочистной станции в Трущобах, тем самым в общей сложности проходя через несколько районов.

Коль в сердце еще теплится надежда, нужно поскорее выбираться отсюда, несмотря на то, что плана действий у меня нет, как и места, куда бы я мог пойти, где меня бы ждали. Времени отлежаться не было, продолжи я здесь откисать, забивая и без того трещащую голову лишней информацией — это ни к чему бы не привело, потому я нашел в себе силы встать. Энтузиазма действовать не так много, но, если я сейчас сдамся, воля к жизни иссякнет, а пожить ведь хочется: увидеть мир, познать вкус крепкой дружбы, найти свою любовь и, тогда, я, наконец, возможно, достигну обычного человеческого счастья.

С горем пополам я все же смог подняться, чувство неотвратимости и тоски поменялось местами с чувством невероятной легкости, стоило только оборвать корни между моей спиной и твердым бетоном. Не знаю, стоит ли воспринимать мое неведомое воскрешение, как знак проявления какой-то скрытой силы, но других объяснений я найти не могу, потому придется свыкнуться с фактом, что в мире есть место для сверхъестественного.