Клинок Императора. Книга I (СИ)

Открыл еще один ящик: там свернутая трубой медицинская сумка и десяток аптечных коробок. Забрал первое и единицу второго и скинул к остальному на столе.

В следующем лежала только одна вещь.

У меня дернулся глаз.

Перстень с пауком Уртов.

Старый остался во Дворце с оторванным пальцем.

Забрал, надел.

Вытащил из следующего контейнера, битком забитого провизией, два сухпайка и минералку в пластике, швырнул к остальному добру.

Открыл самый дальний ящик, и Принц довольно заурчал. Каплевидная граната, сделанная на основе кровавика. Забрал. Вообще гранат, судя по пустым слотам должно было быть десять штук. Но кровавые следы лапищ говорили о том, что Лео нормально себя взрывными средствами обеспечил.

Интересно, в какой период времени он вообще здесь появлялся?

Сложно понять.

Зарядил в аптечку две ампулы стимуляторов и две обезболивающего.

– Наубиваемся вдоволь, – вполне искренне радовался Принц. – Жить станет лучше, жить станет веселее. Улыбнись, Судия. Улыбнись, Клинок.

***

Лицо и шея его иссечены рваными шрамами, от вида которых у меня волоски на руках дыбом вставали – розовые ленты на болезненно-бледной коже.

Глаза тусклые совсем. Взгляд больше не горел – привычную лисью хитринку в них разглядеть не мог: одна сплошная смертельная серьезность.

Длинные светлые волосы скиталец сбрил до щетины.

Инвалидная коляска, в которой сидел, видимости здоровья ему также не прибавляла.

В груди тоска оттоптала всё невоспитанным бегемотом.

– Понравился подарок?

– Очень.

Привычная усмешка осталась. Но теперь она выглядела иначе – зловеще.

Частичный оскал.

Такая судьба.

Исхудал. На нём остатки мирмидонской формы – чёрная ткань. Правый рукав сложен и закреплен булавками; самой руки нет. Вместо ноги от колена начинался костистый протез с золотым узором теург-формул. Если бы я не знал, что это Лео – то никогда в жизни и не узнал.

Он сидел перед широкой жаровней. Указал мне на сидушку напротив.

– Ты попрощаться? – учтиво спросил, усаживаясь.

Лео презрительно фыркнул и постучал по краю жаровни.

– Сюда смотри, бестолочь, – потребовал он. – И глупости не болтай. Здесь даже глупости могут влиять на мир.

Я послушался: в жаровне ярко-желтые угли и похрустывающие от жара синеорбы. А самое странное в кучках пепла, сухо щелкая, прорастали звериные глаза. Сформировавшись до конца, они перевели взгляд в мою сторону. Услышал волчий вой; и в этот момент в лицо ударила струя приторного дыма. В горле осела тошнотворная сладость, потом появилась горечь.

Закашлялся, Лео тихонечко смеялся.

– Соберись. Дыши глубже.

Я и дышал. Протёр глаза рукавом и облокотился на спинку. Тело – смесь из усталости, взвинченных нервов и болезни.

Тяжело.

Но разум был в порядке. Горечь принесла холод ума. Состояние изменилось. Меня как будто из двух разных человеческих кусков составили. Слабая уставшая размазня и гениальный психопат, с острым как нож разумом. Жутики какие.

Обстановка с внутренностей чёрной хибары сменилась. Теперь мы в бездне – в беседке из красного дерева. Балюстрады украшали трёхглазые клыкастые черепа – символы Морка.

Лео оставался все также в инвалидном кресле. Я восседал на миниатюрном троне, пародии на Императорский. Выглядел он жалко и смешно, как вычурный детский стульчик. А у моих ступней лежали головы Тори, Бора, бармена Гоби и Астры. Внизу лезвия и колья, бурлящая плоть; а стульчик опасно хрустел под моим весом. Насмешливо поднял бровь; это что как в той арестантской загадке?

Взгляд вверх: с внутренней стороны крыши горели защитные руны. Они мигали в сложной, но повторяющейся очередности. Как танец. Или шифр. Голова разболелась. Я смотрел. Шифр превращался в золотую кляксу волка, что неслась стрелой на оленя. Чем дольше смотрел, тем сильнее стучало сердце. Волк отсекал оленю голову клешнёй. Безголовый ударял в грудину хищника клинком-копытом, разрывая зверя и превращая его в золотистый салют. Салют разлетался трёхглазыми коршунами, обрушивающимися сверху на падаль.

Я резко отводил глаза, потому что чувствовал, сердце может не выдержать следующей трансформации образов.

– Не нравится биение бездны? – смеялся Лео, кивая на изображения сверху.

– Не знаю.

Сбоку пролетел дредноут с крыльями как у стрекозы. От этого звука можно сойти с ума: смесь шума прибоя и нашествия саранчи.

В упряжке отделение хорошо вооруженных серых, управлял дредноутом мародёр, а позади псы со Слонобоями сидели.

С правой стороны – какое-то наслоение камней, кирпичей, плоти и костей. Все это образовывало многоэтажное улье жуков. Видел я двухметровые силуэты в тумане тьмы и облаках тускло-зеленых паров некро-сора.

Молочно-белая вертикальная полоса горела вдалеке, близко от центра обзора. Сконцентрировался на ней и с каждой секундой чувствовал, как напитывался спокойствием.