Клинок инквизиции

«Андреас прав, – думал Дан, выходя из пыточной. – Инквизиторы не трогают меня только из-за любви горожан. Народ и так встревожен, казнь Клинка инквизиции вызовет еще больше недоверия к церковникам. Пожалуй, с инквизиторов станется еще и объявить «посланника Божьего» главным охотником на вервольфа, а потом свалить на меня все неудачи». Утешало лишь одно: он действительно спас старика-травника, теперь Шпренгер с Инститорисом вряд ли решатся его схватить – ведь от имени инквизиции он объявлен невиновным.

Волдо нашелся в караулке при ратуше, резался в кости со сменившимися стражниками. При виде Дана нахмурился:

– Клинок? Думал, ты уже в тюрьме. Говорят, ты в Шильфхоре дел наворотил…

– Вместе со своими ребятами отправлен отцом Яковом в твое распоряжение, – бодро отрапортовал Дан.

– Хм. – Волдо пренебрежительно скривился. – Зачем мне четыре молокососа? Чтобы схватить на четыре бабы больше?..

Стражники с интересом прислушивались к их диалогу. Заметив это, Волдо поднялся, отшвырнул кости:

– Игра окончена. Сегодня в пять часов у входа в ратушу, Клинок. Испытаем тебя и твой отряд в деле.

* * *

Здесь, на окраине, жили самые бедные равенсбуржцы. Маленькие грязные лачуги, груды мусора на улицах, в которых рылись крысы – даже они здесь выглядели тощими и голодными.

– Почему именно сегодня? – спросил Дан.

– Он не убивал уже две ночи. – Волдо сплюнул под ноги. – Больше он никогда не выдерживал.

– Хорошо. Но почему здесь?

– Вервольф всегда нападает в разных местах. Здесь он еще не бывал.

Дан пожал плечами. Волдо может устраивать засады наугад сколько угодно – по теории вероятностей это приблизительно то же, что пытаться предугадать выигрыш в рулетку. Вервольф может появиться где угодно.

– У меня есть козырь, – добавил солдат, усмехнувшись. – Сейчас поймешь.

Смеркалось, улица опустела – здесь тоже боялись оборотня. За крошечными, затянутыми пергаментом окнами разливался слабый желтый свет – у обитателей окраины не было денег на масло и воск, здесь жгли дешевые сальные свечи.

Волдо толкнул дверь одного из домов:

– Пошли.

В тесном вонючем жилище было холодно – огонь в очаге не горел. На столе чадила и потрескивала единственная свеча. У окна стоял лучник из ближних, наблюдал за улицей через дыру в пергаменте, высасывавшую из дома последнее тепло, еще двое замерли по обе стороны двери. Семья – немолодая пара и пятеро оборванных детей – жались у стены на лавке. Хозяйка, плача, обнимала хорошенькую девушку лет пятнадцати. Волдо мрачно кивнул на нее:

– Помнишь охоту на волков в Ребедорфе? Вот наша овечка.

«На живца» решили брать. Ход, конечно, хороший – учитывая острое обоняние зверя, он должен учуять девчонку с любого конца города. Только вот использовать в таком мероприятии неподготовленного человека – почти наверняка обречь его на смерть.

Дан не раз участвовал в ловле «на живца». Когда Энск терроризировал маньяк, убивавший молодых привлекательных женщин, по самым темным улицам ходили переодетые оперативницы. Каждую «вела» группа из трех человек. Настя тоже прогуливалась по ночному городу в супермини и кофточке с откровенным декольте, чем заставила Дана изрядно побеспокоиться. Прежде чем подонка поймали, тот успел зарезать одну из подставных девчонок – напал сзади, отключил одним ударом, затащил в подворотню. Когда поддержка подоспела, девушка уже была мертва. Это специально подготовленная, проинструктированная оперативница против обычного, пусть и ненормального, мужика. А здесь – несчастный запуганный ребенок против зверя. Возможно, если засада организована правильно, вервольфа удастся взять, но «овечка» наверняка погибнет.

– Ее родителям хорошо заплатили, – мрачно сказал Волдо. – Они сами согласились. Не смотри так, Клинок. Мне это тоже не по нутру, но лучше уж пусть она одна, чем еще многие.

– Я не хочу, мама, – жалобно рыдала девушка. – Не надо…

Женщина в ответ тоже заливалась слезами, но молчала. Продали девчонку, злобно подумал Дан. Может, им, конечно, жить не на что, может, деньги, полученные за дочь, не дадут умереть с голоду остальным детям. Но разве честно – покупать жизнь одного ребенка ценой жизни другого?

Он присел на корточки перед девушкой:

– Как тебя зовут?

– Ирма…

– Послушай, Ирма, тебе нечего бояться. В каждом доме прячутся стрелки. Если вервольф появится, его тут же убьют. Он не успеет тебя обидеть.

Девушка с надеждой уставилась на него:

– Правда?..

– Конечно, – смело соврал Дан, чувствуя себя предателем. – Не бойся.

– Я верю тебе, Клинок. – Ирма робко улыбнулась.

Если бы он сам в это верил… Хотелось успокоить девушку – возможно, ей оставалось жить всего несколько часов, так пусть хотя бы не догадывается об этом.

Со стороны площади донесся гул – часы на ратуше пробили одиннадцать раз.

– Пора, – сказал Волдо. Потянул Ирму за руку, зажег и вручил светильник – плошку, заполненную маслом, в котором слабо горел веревочный фитилек. – Смотри, чтобы не погасло. Ступай. Как я учил?