Клинок инквизиции

Старуха прошаркала к двери, Настя ощутила горьковатый едкий запах дыма. Приоткрыв глаза, увидела, что тетушка нагревает над свечой пучок травы:

– Спи, Одильхен…

То ли Насте примерещилось спросонья, то ли дело было в бледном свете свечи, но ей показалось, что на лице тетушки Гретель проступили черные нити, как будто червоточины на сморщенном высохшем яблоке.

Голова закружилась – вероломная бабка явно окуривала комнату каким-то дурманом, чтобы племянница не проснулась. Она подавила кашель, стараясь не вдыхать глубоко. Наконец старуха удалилась. Настя затаила дыхание, вслушиваясь, не повернется ли ключ в двери. Не повернулся. Тетка была уверена, что племянница никуда не денется из ее дома.

Хрен ты угадала, злобно подумала Настя. Пока я в этом теле, никто его иметь не будет. Ну, кроме Данилки, конечно. Если он найдется…

Дурманящий аромат крови – резкий, пряный, ни с чем не сравнимый. Охота была удачной. Первая жертва… Это лишь начало. Скоро пойдет двойная игра: люди будут выслеживать оборотня, а оборотень – людей. Самонадеянные глупцы. Им не поймать вервольфа. Он хитрый, он очень хитрый, он умеет путать следы. Люди всегда будут искать не там…

Сенкевич

Несовершенная система, думал Сенкевич, пробираясь по переулкам. Средневековые технологии в действии. Куда удобнее была бы программа «2ГИС» – сразу тебе адрес и карта. А тут – «Ищи большой серый дом с рыжим котом и белого человека под землей». Какая-то головоломка. Особенно если учесть, что половина домов – серые.

Подходящих жилищ попалось несколько, а перед двумя из них вальяжно прогуливались рыжие коты. Сенкевич понаблюдал за домами. Но в одном размещалась лавка мясника, куда постоянно наведывались покупатели, в другом жило почтенное семейство с множеством детей. Не самые подходящие места для настоящего колдуна.

Остальные дома если и подходили по внешнему виду, котов возле них не наблюдалось. Приходилось, с риском быть замеченным, выглядывать, не мелькнет ли где-нибудь рыжая шкура. Возле одного дома, стоявшего на отшибе, Сенкевич останавливался дважды. Вокруг было пусто и тихо, даже прохожих не видно. В третий раз, когда он уже решился уйти из места, казавшегося таким подходящим, подул холодный ветер. Сверху раздался скрип. Сенкевич поднял голову: на остроконечной крыше закрутился флюгер в виде кошки. Изогнутое тело покрывал слой рыжей ржавчины.

Вот он, рыжий кот… Дело оставалось за малым: отыскать белого человека. Обойдя вокруг дома, Сенкевич заметил у самой земли крохотное, полускрытое кустами подвальное оконце. Скорее всего, ход в подвал был внутри.

Входную дверь украшал медный врезной замок в виде кленового листа. Сенкевич оглянулся, не смотрит ли кто, поводил над ним ладонью – защиты не было. Правильно, это быстро выдало бы хозяина: у инквизиции свои сильные демонологи – правда, их там называют экзорцистами.

С замками Сенкевич научился справляться еще в юности. Два ловких движения отмычкой – и запор, щелкнув, подался. Он осторожно вошел в дом. Внутри тоже никаких ловушек не обнаружилось. Обычное жилище горожанина: стол, лавка, очаг у стены.

Сенкевич принялся ощупывать пол, в одном месте половицы слегка пружинили. Оставалось только ждать.

Сидеть возле входа в подвал пришлось до раннего утра. Наконец, когда в затянутое бычьим пузырем окошко проникли первые лучи рассвета, половицы заскрипели, отодвинулись, и наружу высунулась белобрысая голова. Хозяин вылезал спиной к Сенкевичу, поэтому не сразу заметил незваного гостя. Потом, видимо, почувствовал взгляд, резко обернулся, замахиваясь кривым ножом.

У человека было пугающе уродливое лицо – абсолютно бесцветная, почти прозрачная кожа, бескровные губы, приплюснутый нос с вывернутыми ноздрями, блеклые с красноватыми склерами глаза, ресницы и брови такие белые, что казалось, их вовсе нет.

Сенкевич вытянул руки, показывая, что не вооружен.

– Я пришел поговорить.

– Кто ты? – прорычал альбинос.

– Меня зовут Фридрих Берг. Хочу нанять демонолога.

– Нет тут таких. Убирайся, прихвостень монаший!

– Я не наушник, я сам колдун. Гроссмейстер чародейства.

– Так я тебе и поверил. – Ножа альбинос так и не опустил. – Пошел вон.

– Неужто в собственном доме вызываешь? – Сенкевич кивнул на вход в подвал. – Вряд ли. Это опасно даже для сильного демонолога. Там ты скорее всего делаешь расчеты, хранишь чертежи, изготавливаешь свечи и порошки.

На лице альбиноса не дрогнул ни один мускул, лишь отвислые губы презрительно скривились.

– Свечи из животного жира делаешь? Или из младенческого? На нем гораздо сильнее, – как ни в чем не бывало, продолжал Сенкевич.

Демонолог молчал. Сенкевич достал из кисета на поясе кусок угля, принялся вычерчивать на полу загадочные знаки.

– Эй, что ты делаешь? – забеспокоился альбинос.

– Хочу кое-что показать. И доказать.

Доделав рисунок, Сенкевич поводил над ним руками, бормоча слова из песенки «В лесу родилась елочка», потом резким движением бросил на пол маленький сверток.

Раздался грохот, полыхнула желтая вспышка, комнату заволокло белым едким дымом.

– Демон! – обреченно выдохнул альбинос и прочел изгоняющее заклинание.