Клинок инквизиции

Его правота подтвердилась через две ночи: зверь убил Ирму. Ворвался в дом, прикончил отца, оглушил мать и утащил девушку. Младшие братишки и сестренки были так перепуганы, что не решились выбежать и позвать на помощь. Да и не вышел бы никто…

Утром искалеченный труп девушки нашли в десяти шагах от дома.

Настя

Дни лениво катились мимо – холодные, серые, скучные, неотличимые один от другого, как монашеские одеяния. Настя по-прежнему работала в скриптории, чистила остонадоевшие пергаменты.

Вот вечера и ночи были гораздо интереснее дней, если можно так выразиться. С наступлением темноты приходили голоса. Иногда они звучали извне, иногда вдруг поселялись в голове, рассказывая жуткие вещи и призывая совершить странные поступки. Невидимые крылья колыхали воздух, задевали волосы и лицо. Настя давно уже осознала: это не галлюцинация. Монастырь был населен множеством враждебных сущностей, и эти сущности пытались завладеть разумом людей.

Каждый вечер, оставшись одна в скриптории, Настя спускалась в подвал, чтобы подобраться к продолжению подземного хода. Но это пока не удавалось: склизкая тварь словно преследовала ее – стоило появиться в тюрьме, как тут же раздавались хлюпающие шаги и подвывание, в котором, казалось, звучали нотки радости. Настя вовсе не горела желанием снова испытать гостеприимство подвального монстра, приходилось возвращаться.

Даже такой экстрим, как общение с голосами и вылазки в подвал, может приесться. Насте было невыносимо тоскливо. Единственным дневным развлечением стало чтение старых пергаментов – она перебирала пожелтевшие листки, откладывала в сторону то, что казалось интересным, а по вечерам, когда все уходили, понемногу читала.

Так она отыскала несколько народных сказок, записанных каким-то любопытным монахом, рецепты выпечки хлеба, стихи неизвестного поэта, легенду о древних богах. Хоть какое-то чтиво, думала Настя, разбирая блеклые строчки. Сегодня вечером ее ожидал свиток, исписанный мелким округлым почерком. Настя долго сомневалась, оставлять ли этот пергамент – слишком он был выцветший. Но первая же фраза ее заинтересовала: «Запись сделана смиренной рабой Божией Катариной, аббатисой монастыря Святой Бригитты. 30 октября 1301 года от Рождества Христова». Выходило, перед нею были записки той самой без вести пропавшей матери Катарины, о которой в монастыре ходило столько легенд.

Наконец колокол возвестил о конце работы. Сестра Мина поднялась, за нею встали остальные.

– Три пергамента, сестра, – строго сказала надзирательница.

Настя, как всегда, склонила голову в знак согласия, мысленно посылая старушку по известному адресу.

Скрипторий опустел. Настя развернула свиток, подвинула ближе масленую плошку и погрузилась в чтение.

«1 ноября 1301 года от Рождества Христова. Милостью Божьей строительство закончилось. Монастырь готов к приему сестер. Славлю Господа за то, что в бесконечной доброте своей позволил трудам завершиться благополучно. Для жизни в монастыре не хватает еще многого…»

Далее следовал длинный список вещей, необходимых для обустройства обители. Настя со скукой пробежала его глазами, остановилась на следующей записи. Здесь строчки были полустерты:

«…ноября 1301 года от Рождества Христова. Странная находка…

…у меня страх. Прежде чем подойти к нему, я трижды прочла…

…просила Господа защитить от зла. Не знаю, как поступить с этим… Я должна отвезти его в…

Но как взять в руки…»

Чтение становилось все занятнее. Это напоминало один из мистических детективов, которые Настя обожала и которых ей так не хватало здесь – как и духов, шампуня, центрального отопления, колготок, фитнес-клуба, Интернета, секса, нормальной еды и тысячи других вещей, обычных, но таких незаменимых.

«10 ноября 1302 года от Рождества Христова. Спаси и сохрани, Господи. Я верю, это Твое испытание. Дай же мне силы пройти его, сохранить бессмертную душу…

…свет все ярче. Он лишает разума, наполняет страхом. Он манит к себе. Господи, спаси рабу Твою…»

Настя с возрастающим интересом разбирала мелкий почерк матери Катарины. К ее великому сожалению, строчки были все бледнее.

«…года. В монастыре становится все…

Странная тяга… Молю Господа о прощении и защите. Но мне кажется…

…Господь милосердный, дай силы сопротивляться…»

«31 ноября 1301 года от Рождества Христова. Сегодня случилось странное…

…глаза. Я в этом почти уверена. Господь, защити свою смиренную рабу от бесовского наваждения. Нужно везти находку в…

…сопротивляется. Дай сил, Господи!»

Что-то в этой записи показалось Насте странным. Она внимательно перечитала ее от начала до конца. Потом опустила взгляд на костяшки руки. Перечислила мысленно, как в детстве учила ее бабушка: январь – костяшка, значит, в месяце тридцать один день. Впадинка обозначала февраль, короткий месяц. Костяшка – март, тридцать один день…

Ноябрь приходился на впадинку. Тридцать дней. Почему же стоит дата тридцать первое ноября? Аббатиса ошиблась?

Следующая запись показала, что мать Катарина ошибалась с размахом:

«Тридцать восьмое ноября 1301 года от Рождества Христова. Оно просит…

…держит меня…

Сил бороться уже нет…

…Зовет…»