Клинок мертвеца

Старый горец явно был в замешательстве.

— К вечеру… ты имеешь в виду — сегодня вечером? — Тон его свидетельствовал, что такая перспектива кажется ему невероятной.

Судья улыбнулся.

— «Спасение» могло бы покрыть такое расстояние в мгновение ока. По сравнению с теми чудесами, которые были у наших предков в Прежние Времена, «Искатель» — примитивная и неуклюжая штука.

— Что ты тут делаешь? — напрямик спросил Коул. — Я думал, это — дело людей. Наше искупление.

Прежде Коул, вероятно, добавил бы что–то про себя, но последние несколько месяцев бесповоротно его изменили, не оставив почти ничего от прежней личности.

«Мы поговорим, когда закончим с миссией. Мне нужно быть с ним откровенным, сказать ему всю правду о том, кем я был. Кем я стал».

— Я попросил у принца Обрахима позволения сопровождать вас, — ответил Айзек. Поколебавшись, он добавил: — Я должен наблюдать и помогать, чем смогу. Герольда нужно убить.

Танатес хрустнул пальцами. Между ними заплясало черное пламя.

— Демоны не страшны королю–чародею Далашры.

— Герольд сопротивляется воздействию магии как никакой другой демон, — предупредил Айзек. — Убить его чрезвычайно трудно, раны заживают в считаные минуты.

— Тогда мы прикончим ублюдка быстро, — прорычал Джерек.

- А можем мы доверять вашему принцу? — спросил Танатес. — Если мы убьем этого Герольда, он передумает насчет священного похода против человечества?

Айзек поколебался.

— Обрахим склонен к милосердию. В отличие от брата.

— Что, если он лжет? Вы просите нас рисковать жизнями, но исходное условие может оказаться лишь иллюзией. Ваш принц, возможно, уже решил нашу судьбу.

— Мы не лжем, — сказал Айзек. — И мы не нарушаем слова.

Когда заработали двигатели «Искателя», и судно стало подниматься в воздух, Саша закрыла глаза. Высота и морские путешествия — вот чего она боялась больше всего в жизни. Если боги мертвы, то кого же она умудрилась так обидеть, что на нее валится все подобное дерьмо?

«Не смотри. Не смотри. Не…»

— Глянь, Саш!

В голосе Коула звучало такое возбуждение, что Сашины глаза невольно открылись. В окне в передней части судна она увидела далеко внизу крошечные фигурки, которые все сокращались и сокращались в размерах по мере того, как «Искатель» поднимался в небо.

— Карн отсюда кажется гораздо меньше, — усмехнулся Кейн.

Вождь Западного предела остался, чтобы руководить огромным лагерем горцев к северу от Западной Скалы. Туда постоянно прибывали все новые горцы, многие из них — раненые, нуждавшиеся в помощи. Брэндвин мог бы справиться с проблемами в условиях мирной жизни, но на случай, если ситуация с перемирием осложнится, нехотя решил остаться Кровавый Кулак. Карн был наилучшим предводителем для горцев при возможной войне. Саша думала, что Кейн тоже годится для подобной роли, но, к ее удивлению, соотечественники, похоже, не очень его жаловали.

— Пристегнитесь, — предупредила Ариэль со своего места в кабине.

Двигатели неожиданно взревели, и, когда корабль рванулся вперед, Сашин желудок будто свернулся тугими узлами. Ее вдавило в кресло, заложило уши. Всем остальным тоже пришлось несладко. Всем, кроме служительницы Белой Госпожи, которая выглядела так, словно расслаблялась на цветущем лугу.

— Что за чертовщина? — попыталась спросить Саша, но из ее рта вылетел лишь неразборчивый стон.

Через некоторое время давление уменьшилось. Она сделала глубокий вдох, отчаянно стараясь, чтобы ее не стошнило: не хотелось оказаться слабым звеном в грозном отряде, отобранном для миссии, ведь у нее к тому же — ни серьезных боевых навыков, ни владения магией.

«Просто девчонка».

Ей не стоило беспокоиться. В кресле рядом Коул с лицом зеленоватого оттенка наклонился вперед. Криво улыбнувшись, он блеванул прямо ей на колени.

Когда Саша привыкла к реву двигателей и оглушавшему воздействию высоты, путешествие на борту «Искателя» показалось на удивление приятным. В конце концов, собравшись с духом, она подошла к кабине и стала смотреть сквозь стекло, дивясь на пролетавшие мимо легкие облака. Внизу она увидела извивавшуюся реку. В лучах солнца, светившего слева, она блестела, словно поток крови.

— Так вот что значит быть птицей, — изумленно сказала Саша. Повернувшись к Танатесу, девушка спросила: — Ты можешь видеть? Когда принимаешь облик своего хранителя, ворона, ты можешь видеть?

— У меня есть… воспоминание об этом, — ответил чародей. — Но когда я возвращаюсь в свой истинный облик, я мало что помню.

— Не понимаю.

— Скажи мне, дитя. Тебя когда–нибудь лишали чего–то очень ценного? Иногда, во сне, ты думаешь, что оно — снова у тебя. Но это — просто иллюзия.

— Да, — сказала она, поразмыслив над услышанным. — У меня так с моей сестрой.

Айзек, нахмурившись, смотрел в окно, словно его что–то тревожило. Поколебавшись, Саша повернулась к Судье.

— Ты сказал своему принцу, что, возможно, допустил ошибку. Что изменило твое мнение?

— Друг.

Внезапно Сашу охватила печаль.

— Друг?

«Это он, — осознала девушка. — Его чувства. Он делится ими со мной. Как он называет такое? Эмоциональное излучение?»

— Да. Друг, которого, боюсь, я сломаю. Хуже. Разнесу вдребезги.