Клинок мертвеца

— Я должна играть роль помощника этого отвратительного маленького получеловека?

— Только до тех пор, пока он не окажется в безопасности на борту «Возмездия».

Они покинули захламленный склад и вышли в чудесный солнечный день. Полумагу казалось, что он слышит, как скрежещет зубами Мелиссан, толкая его кресло по булыжным мостовым. Судья его ненавидела, ее чувства были очевидны.

«Не больше, чем я ненавижу сам себя. Или тебя. Или этот город».

Посмотрев вниз, он с некоторым удивлением заметил, что гавань совершенно пуста, за исключением единственного огромного судна, несшего Разрушитель Миров.

«Где же Первая и Вторая флотилии? Где корабли Сонливии?»

Он осмотрелся. Улицы стали непривычно многолюдны по сравнению с тем, какими они выглядели последние несколько месяцев, но при этом бросалось в глаза отсутствие бессмертных оккупантов. Толпившиеся мужчины и женщины наблюдали за тем, как они проходили мимо, и впервые за долгое время Эремул видел на некоторых лицах улыбки. Улыбки и выражение облегчения.

— Наконец–то избавимся от вас, — пробормотала чуть слышно одна женщина.

Повернувшись, Савериан уставился на нее, и она убежала в свой дом, захлопнув дверь. То, что сказала Мелиссан, отдалось эхом в затуманенной голове Эремула.

«Пусть он погибнет вместе с остальными».

— Вы собираетесь подвергнуть город Расплате, — выдохнул он. — Жители этого не знают — но они обречены.

— Не только город, — ответила Мелиссан. — Весь проклятый Благоприятный край будет уничтожен.

Эремул схватил Мелиссан за запястье, и она, рыкнув, вырвала руку.

— Вы не можете так поступить!

— Почему тебя это заботит? — прорычал Савериан. — Люди здесь тебя ненавидят. Они не заслуживают твоей жалости.

Полумаг встретил взгляд генерала.

— Возможно, и так. Тем не менее некоторые невинны.

— Ты путаешь невежество с невинностью, — прошипела Мелиссан. — Каждый человек, даже новорожденный младенец, — отрава. Отрава, которая просто дожидается возможности выпустить яд. Даже наш народ восприимчив к ней. Даже моя семья.

Эремулу потребовалось время, чтобы осознать, что стояло за словами Мелиссан.

— Где Айзек? — снова спросил он.

Боль, отразившаяся на лице Мелиссан, лишь подтвердила его подозрения.

Савериан стиснул зубы.

— Он провел слишком, много времени среди людей. Иногда нужно претерпеть меньшее зло, чтобы могло восторжествовать великое добро.

Пальцы Мелиссан болезненно впились в израненное плечо Эремула.

— Прекрати задавать вопросы. Будь благодарен за то, что тебя избавят от судьбы сородичей, ибо ты полностью ее заслуживаешь.

Эремул хранил молчание пару минут. Затем он заявил:

— Я желаю остаться здесь.

Савериан замер, как вкопанный. Генерал Исчезнувших повернулся к Эремулу с искаженным от ярости лицом.

— Что ты сказал?

— Я желаю остаться здесь.

«Глупец! Что ты делаешь? Спасайся!»

— Ты умрешь! — рявкнул Савериан.

— Таковы люди. Мы склонны привыкать к этому.

Генерал потянулся к мечу.

— Я могу убить тебя прямо сейчас, — холодно заявил он. — На куски изрубить.

Полумаг пожал плечами и улыбнулся жуткой улыбкой, лишенной всякого веселья.

— Ах, как старо и избито. Взгляни–ка на меня, — проговорил он, указывая на свои культи. — Такая угроза куда менее весома, чем тебе кажется, когда адресована человеку без ног. Полагаю, ты мог бы погрузиться в пучины банальности еще глубже и угрожать моему члену — но я должен тебя предупредить, что и это не стало бы великой потерей.

Савериан так распалился от ярости, что на мгновение показалось: он все–таки осуществит свою угрозу. Вместо того он вложил меч в ножны.

— Прекрасно, — сказал он, кипя от злости. — Ты будешь подвергнут Расплате.

Генерал пошел прочь. Метнув в Эремула взгляд, полный ненависти, Мелиссан последовала за суженым, оставив Полумага одного.

Закрыв глаза, Эремул выдохнул и задумался, что же делать дальше. Если предупредить горожан — ничего не добьешься. Они не смогут вовремя убраться из города. На улицах возникнет паника, и в свои последние часы Сонливия превратится в настоящий ад.

Он все еще боролся с совестью, когда по его затылку растекся первый смачный плевок.

— Предатель хренов! — крикнула женщина из окна дома, возвышавшегося рядом.

С нарастающим страхом он осознал, что начала собираться толпа.

От его сломанной руки отскочил камень. Боль заставила его прикусить язык, и он ощутил вкус крови. Полумаг решил применить волшебство, чтобы создать барьер для защиты от таких бросков, но, попытавшись вызвать магию, не нашел ее в себе.

Потрясенный, он уставился на свои руки.

— Теперь они тебя бросили? — крикнул кто–то. — Даже черноглазые ублюдки не способны выносить калеку!

На него обрушились проклятия и оскорбления. Их Эремул еще мог бы вытерпеть, но плевки, а затем — испражнения, полившиеся на него из ведер, — уже другое дело. Вскоре он весь был покрыт дерьмом.

— Предатель! — крикнул кто–то.

А затем:

— Чудовище!

«Я — не предатель, — хотелось ему крикнуть в ответ. — Я не чудовище! Я просто человек. Человек, которого вы отвергаете из–за того, что он другой. За то, что он маг от рождения».

— Пошли–ка вы! — крикнул он. — Пошли–ка вы все.