— Где она? — воскликнул Даварус Коул.
Пошатываясь, он шел через тронный зал дворца под взглядами членов Совета и служительниц Белой Госпожи. Он был крайне изнурен: втащить Сашу на лошадь и поддерживать ее всю дорогу назад от руин Исчезнувших оказалось тяжелее всего, что доводилось ему делать раньше. Ему хотелось рухнуть на пол прямо сейчас, но исступленный гнев гнал его дальше.
— Поворачивай назад, брат, — сказала одна из Нерожденных, двинувшись ему наперерез.
Разбитый трон маячил на возвышении впереди. Он был пуст.
— Я — не твой брат, — выпалил Коул. — Она предала меня. Фергус и его прислужники пытались убить Сашу. Мы только и делали, что плясали под дудочку этой стервы, и
— Нет.
Другая служительница присоединилась к сестре, а затем следующая. Даваруса превосходили численно три к одному.
«Да пошли они», — подумал Коул, бессильная ярость придала ему мужества. Он опустил плечо и бросился вперед, ожидая, что на него нападут и поотрывают руки–ноги или, по крайней мере, задержат, но как только служительницы Белой Госпожи устремились к нему, они задрожали, а затем остановились, удерживаемые на месте некой таинственной силой.
Даварус не стал раздумывать над своей удачей, а поспешил мимо разбитого трона, вышел из зала и отправился по увитым плющом мраморным коридорам в направлении апартаментов лорда–мага. Он попытается убить ее, когда найдет. Юноша понимал, что, вероятно, не преуспеет. Но он дошел до предела.
Даварус крепко сжал Проклятие Мага, рука его была тонкой и бледной, тело истощилось, отдав так много собственной энергии, чтобы спасти жизнь Саше.
Он добрался до богато украшенных серебряных дверей, на которых было вытравлено изображение Белой Госпожи, и его ярость взыграла еще сильнее. Чего Даварус Коул на дух не переносил, так это нарциссизма.
Из–за дверей раздавался какой–то шум, похоже, Белая Госпожа на кого–то кричала, скорее всего — на Танатеса. Два мага страстно ненавидели друг друга. Коул определенно не мог обвинять короля–чародея Далашры за его враждебность. Женщина, которую тот некогда знал как Элассу, — женщина, которую Танатес любил до Войны с Богами, была воплощением зла. Сам Ворон, с другой стороны, показался Коулу жестким, но честным. Жизнь, полная суровых испытаний, превратила мужчину в грозного ангела возмездия.
Стиснув зубы, Даварус собрался с духом. «Мне хорошо знакомо это чувство».
Он пнул ногой в двери, и они распахнулись с жутким лязгом. Сделав пять размашистых шагов в комнату Белой Госпожи, он застыл на месте, онемев от представшего его глазам зрелища.
Лорд–маг сидела верхом на Танатесе на огромной кровати с балдахином. Полностью обнаженная, с развевавшимися платиновыми волосами, она двигалась вверх и вниз в бешеном ритме спиной к Коулу.
— Что за фигня? — прохрипел Даварус.
Танатес выглянул из–за двигавшейся фигуры Белой Госпожи, и его глазницы, полные черного огня, умудрились каким–то образом принять виноватый вид.
— Дитя убийства, — произнес он несколько застенчиво.
Белая Госпожа соскочила с Танатеса, и король–чародей Далашры оказался таким же нагим. Ее серебряная мантия, взлетев с пола, изящно укрыла ее тело, и она повернулась к Коулу.
— И ты смеешь? — прошептала она.
— Что я смею? — возопил Коул.
Его гнев не уступал ее ярости, но превосходил ее. Он указал трясущимся пальцем на Танатеса.
— Я последовал за тобой из Заброшенного края, — обвиняющим топом заявил Даварус. Ты обещал заставить Белую Госпожу заплатить за все зло, что она тебе причинила. А теперь я застаю здесь это… эту
В комнату неожиданно влетел член Совета, человек преклонного возраста.
— Госпожа! — начал он, с его лба стекали капли пота. — Я пришел, чтобы предупредить вас. Дитя убийства…
И тут он умолк, заметив Коула и поняв, что предупреждение запоздало. Затем увидел обнаженного Танатеса на кровати, и его глаза чуть не вылезли из орбит.
—
Мужчину выпихнуло из комнаты силой ее магии, и из коридора, где он врезался в стену, донесся глухой удар.
— Так ты обращаешься со своими преданными слугами? — воскликнул Коул. — Используешь, а затем, под настроение, избавляешься от них? Что сделала тебе Саша?
— Саша? А что с ней? — взревела Белая Госпожа.
Даже в пылу гнева Даварус вынужден был признать, что прозвучало это великолепно.
— Ты велела Фергусу провести над ней эксперимент. Она едва выжила, и что от нее осталось…. — Он не договорил, на него внезапно накатила тошнота.
— Я не делала ничего подобного, — возмущенно сказала Белая Госпожа. — Если Фергус меня ослушался, он за это ответит.
— Фергус мертв. Так же, как и его помощники.
Тишина, которая последовала за сообщением Коула, могла бы остудить расплавленное железо.
— Он был мне
— Эласса… — начал было Танатес.