Клинок мертвеца

Однако Белая Госпожа уже вылетела из комнаты. Коул прижал к телу Проклятие Мага, ожидая атаки чарами, но лорд-маг не обратила на него никакого внимания, даже не взглянула.

Коул остался наедине с Танатесом. Юноша пару раз прочистил горло, поправил пояс. Танатес кашлянул и с притворно хмурым видом поднял голову к потолку. Оба долго хранили молчание.

– Ты посмотри, – сказал наконец Коул, тут же осознав, что это неудачное начало. – Я тебе доверял. Она подвесила тебя на городской стене. Из-за нее ворона выклевала твои чертовы глаза!

Танатес вздохнул, его грудь тяжело вздымалась. Шрамы от пыток, перенесенных пять столетий назад, были все еще видны на его коже.

– Мы любили друг друга когда-то.

Коул осуждающе покачал головой. Он устал от любви так же, как и от того, что, по-видимому, каждый чародей севера им манипулировал и гадил ему.

– Она – бессердечная стерва.

Танатес опять нахмурился.

– Возможно, не такая уж бессердечная. Не всегда. Любовь и ненависть – странные чувства, Даварус Коул. Зациклись на любом из них, и одно может стать неотличимым от другого.

– Не для меня, – выпалил Коул. – Я знаю о ненависти все.

Танатес скатился с кровати и принялся искать одежду. При всей его магической силе и грозной наружности было что-то трагичное в том, как могущественный чародей-король шарил руками по мраморному полу, не видя сброшенную одежду рядом с собой. Поколебавшись, Даварус подобрал штаны и изодранный плащ мага.

– Вот, – сказал юноша, бросив их с тяжким вздохом Танатесу. – Оденься.

Полуразвалившаяся лачуга Деркина в подземье Телассы была из числа древних зданий, которые пережили уничтожение священного города Святилище столетия назад. Совсем недавно они остались невредимыми после частичного обрушения Телассы во время битвы Белой Госпожи с Танатесом. Туда было легко добраться через один из многочисленных подвалов, которые соединяли остатки Святилища с городом наверху. Деркин показал Коулу свой дом несколько недель назад, когда юный убийца вернулся из Тарбонна и спустился в развалины в поисках друга. Ему нужно было с кем-то поговорить, а горбун оказался единственным в городе, помимо Саши, кому он мог доверять. Поразительно, что у внешне безобразного человека, зарабатывавшего на жизнь расчленением трупов, было такое доброе сердце, но последние события научили Коула, что и герои, и злодеи являются в самом неожиданном виде.

Он постучал в дверь, которая висела на одной заржавленной петле. За каждым его движением с подозрением следили чьи-то глаза. Здесь обитали отбросы общества, изгнанные из города за прошлые преступления, неизлечимые заболевания или просто безобразную наружность. Из теней на него уставилось рябое лицо жертвы чумы. Мимо проковыляла одноногая женщина с деревянным костылем в одной руке и старой матерчатой сумкой, полной испорченной еды, – в другой. Несмотря на то что они приносили пользу, участвуя в переработке городских отходов, Коул узнал, что сосланные в подземье сталкивались с ужасными последствиями, отважившись появиться в Телассе.

Ни от Деркина, ни от его матери ответа не последовало. Забеспокоившись, Даварус осмотрел замок и обнаружил: тот уже такой ветхий, что его можно сломать руками или просто сорвать дверь с единственной оставшейся петли и отбросить ее в сторону. Однако он засомневался, что Деркин будет ему признателен, если он разнесет его дом, поэтому вытащил из кармана отмычку. Как только он вставил ее в замок, тот со щелчком открылся. В волнении, не зная, чего ожидать, Коул распахнул дверь.

Саша по-прежнему лежала на столе, где он ее оставил. Над ней склонилась Белая Госпожа Телассы, так же чуждая этой развалюхе, как платиновое кольцо, потерянное в куче навоза, а вокруг ее пальцев с ухоженными ногтями плясали языки серебряного пламени.

– Что ты тут делаешь? – спросил Даварус.

Деркин и его мать съежились в углу комнаты. Глаза Белой Госпожи сощурились, и она отодвинулась от Саши, тут Коул и понял, что делала лорд-маг.

Сашина кожа приобрела более здоровый цвет, хотя и имела еще сероватый оттенок. Кровь ушла из ее глаз, дыхание стало легче.

– Я исцелила ее раны, – объявила Белая Госпожа. – Не знаю, как повлияют на нее имплантаты Исчезнувших, когда она очнется.

Лорд-маг щелкнула пальцами, и серебристое пламя, обвивавшее ее руки, исчезло.

– Имплантаты Исчезнувших? – повторил ошеломленный Даварус. – Что ты имеешь в виду?

– Фергус вставил в ее тело крошечные механизмы, созданные Древними. Я не осмеливаюсь удалить их, чтобы она не умерла во время попытки.

Коул уставился на Белую Госпожу, в нем бушевал вихрь эмоций.

– Ты пришла сюда, чтобы помочь ей? – удалось наконец выговорить ему. – Я не понимаю тебя.

Тут что-то пронеслось по полу, и неожиданно Полуночница, мяукая, впилась когтями в его ногу. Она была уже не котенком, но взрослой кошкой.

Белая Госпожа смотрела куда-то за Коула, и по ее лицу не удавалось понять, что она чувствует.

– Разве новорожденное дитя понимает свою мать? Ему все равно, кто она или что она должна делать, чтобы поддержать его. Важно только то, что она делает.