Клинок Минотавра

Два человека, разделенные стеклом.

Незнакомые друг с другом. И откуда это ощущение, что Женька подглядывает?

Неправда.

– Они погибли в одну ночь.

Владлен Михайлови взгляд отвел. И лицо его исказила престранная гримаса не ненависти, не отвращения, но… отчаяния?

Тоски.

Нехорошо подглядывать за людьми, и Женька отвернулась.

– Отец Сергий упоминает грозу. И пишет, что, дескать, чаша терпения Господня переполнилась… а потом здраво так рассуждает, что брат убил брата, застрелил из-за наследства, а после сам во тьме заплутал и шею свернул. Несчастный случай? Или высшее правосудие? Как знать… – Галина Васильевна вдруг рассмеялась и, перегнувшись через стол, схватила Владлена Михайловича за руку. Тот вздрогнул, отпрянул, но тут же успокоился.

– А ты все шутишь, Галочка!

– Прости, ты был таким задумчивым… я просто не могла упустить момент.

Неестественная, будто нарисованная улыбка.

– Мне, пожалуй, пора… – Владлен Михайлович встает.

– Куда?

– Домой, Галочка… мне в город надобно… я о встрече договорился, нехорошо человека подводить.

Она руку разжала. И все же нахмурилась, явно не желая отпускать гостя.

Здесь и сейчас в этом дворе происходило что-то, Женьке не понятное, и это происходящее совершенно не нравилось ей. Беспричинно.

Подспудно.

– До свидания, Женечка, – Владлен Михайлович поцеловал руку. – Вовка, не скучай…

Дойти до ворот ему не позволили.

– Убили! – этот визг, громкий, всполошенный, донесся с улицы. – Люди добрые… убили! Насмерть!

Ворота распахнулись, и во двор ввалился запыхавшийся, запылившийся человек в дрянном пиджаке, надетом отчего-то наизнанку. Он был грязен и страшен, со вздыбленными, наполовину седыми волосами, с кепкой, которую мял в руках, с лицом перекошенным, побелевшим.

– Убили! – повторил он, рухнув на колени.

– Кого? – с раздражением спросил Владлен Михайлович. И человек, икнув, тихо произнес:

– Сигизмунда!

Он сидел под старым тополем, к дереву прислонившись, и издалека выглядел живым, задремавшим. Белая шляпа съехала, прикрывая лицо. Голова упала на грудь, руки безжизненно повисли. И левая была испачкана краской.

Не краской – кровью.

Женька икнула и попятилась.

– В дом иди, – Вовка, оказавшийся сзади, осторожно переставил ее за спину и уточнил: – К бабе Гале в дом…

– Нет, я лучше…

…Там Ольга, которая совершенно не обрадуется Женькиному появлению.

– Тогда стой тут. И не уходи никуда. Ясно?

Нет, но Женька кивнула: не уйдет. Будет стоять, смотреть на Сигизмунда с другой стороны улицы, уговаривая себя, что показалось Игорьку, который теперь вился рядом с Галиной Васильевной, уговаривая ее налить стопочку. Для нервов укрепления. Нервы-то у него не казенные.

– Я иду… гляжу, Сигизмунд сидит… – назойливый голос Игорька гудел, пробиваясь сквозь другие звуки. А ведь негромко он говорит.

Но почему тогда Женька не способна отрешиться ни от этого голоса, ни от самого Игорька?

Местный пьяница?

Да, похоже, но…

…Ботинки на нем итальянские, хорошей фирмы. Драгоценный покупал такие… и модель этого года… откуда они у Игорька? Отдали за ненадобностью?

– Чего смотришь? – он вдруг почувствовал Женькино внимание, развернулся всем телом и уставился оловянными пустыми глазами, в которых было что-то…

Жуткое?

– Ботинки у тебя красивые, – примиряющим тоном сказала Женька.

Смотрит. Не мигает. Скалится улыбкой, демонстрируя на редкость ровные белые зубы.

– А то, – Игорек ногу выставил и штанину задрал. – Я на развале купил! Целых двести рублей отдал. Фирма!

Да, конечно, в грязи и навозе и выглядят довольно-таки жалко, но Женька научилась разбираться в вещах… действительно фирма.

– А еще пиджачок, – он стянул его, оставшись в серой мятой рубашонке, сквозь ткань просвечивало тело, и было оно вовсе не слабым. – Глянь, какой пиджачок! В секонде отхватил…

Он хвастался и пиджачком, и рубашкой, и штанами, явно дешевыми, какими-то серо-бурыми, и в этой суетливости Женьке виделась попытка скрыть происхождение ботинок.

Купил.

Но не на развале.

В фирменном магазине, куда… куда такого, как Игорек, охрана не пустила бы. А значит… притворяется? Откуда у нее неприятное чувство, что все люди здесь притворяются?

Вовка подошел неслышно, встал за Женькиной спиной и, опустив руку на плечо, пророкотал:

– И вправду убили. Полицию вызывать надо. Ба, ты бы домой шла… и Женьку возьми.

– А… кто убил? – поинтересовался Игорек, отступая. Он разом забыл про свои замечательные вещи. – Когда?

– Откуда ж я знаю? – Вовка пожал плечами и рук не убрал. – Полиция разберется. Ткнули ножом в бочину… прикинь.

Сказано было тихо, без тени сожаления.

Ножом в бочину.

Вот и мирная деревня. И что теперь делать? Женьке было жутко при мысли, что где-то поблизости бродит убийца… и пусть она в деревне появилась недавно, и убивать ее нет причин, но…

…Возвращаться в пустой дом.

На кладбище. К мрачной истории князей, давным-давно ушедших, но все же незримо присутствовавших в деревне… пожару… и тому, кто пытался подобраться к мавзолею. Вдруг Сигизмунда убили именно из-за этого? И тогда Женька следующая…

Умирать ей не хочется.

И надо бежать.

Куда?