Клинок Минотавра

Я заговорил с ней о замужестве, о том, что в округе есть люди, которые видятся мне достойными кандидатами. К примеру, Н., полковник в отставке, вдовец… или был еще старый холостяк, весьма увлеченный лошадьми… да и мало ли, все ж таки, несмотря на уже далеко не девичий возраст, Елизавета сохранила удивительную свою красоту. Однако она шепотом попросила не мучить ее. Бедная, все еще любила Мишеньку. И я отступился, сказав, что любое ее решение поддержу.

В то же время по округе поползли новые слухи, а я уж, признаться, и забыл о нашей с отцом Сергием вражде, тихой, устоявшейся. Он не замечал меня, а я – его, предпочитая наведываться в храм, расположенный в пяти верстах… и да, каюсь, частенько я обращался к Господу из собственного дома, поскольку подобно английским еретикам думал, что он, Всемогущий и Всесильный, услышит мой голос, откуда бы тот ни исходил.

Но люди упорно именовали меня безбожником. И говорили, что будто бы я, пользуясь доверчивостью племянников моих и завещанием покойного брата, вручившего мне все свое состояние и судьбы детей, проиграл все, до последней копейки. Что пагубная страсть привела к неимоверным долгам, и в нашей глуши я скрываюсь от кредиторов. Никто не дал себе труда подумать, что все последние годы я провел в поместье безвыездно, а значит, никак не мог совершить все то, что мне приписывали. Вновь вспомнили Аннушку и Анастасию, наградив обеих мученическим ореолом. Вновь заговорили о моей невиданной жестокости к сыну, о том, что дети вынуждены бежать, о том, что Елизавету я вовсе продал некоему покровителю, воспользовавшись доверчивостью девушки… и чем дальше, тем более причудливыми становились эти слухи. Я ж в глазах людей был чудовищем, которое затаилось в тиши усадьбы и там продолжает терзать всех, до кого дотянется. Дошло до того, дорогой мой друг, что при встрече со мной крестьяне спешили перейти на другую сторону улицы, крестились и плевали вслед. И ладно бы дело ограничивалось разговорами, их я как-нибудь да пережил бы.

В прошлом месяце кто-то пробрался в наш семейный склеп. Гроб Аннушки разбили, а голову, отделив от тела, насадили на пику ограды. И происшествие это ужасное, о котором я немедля заявил, потребовав от полиции расследования, конечно, приписали мне же. А у меня едва сердце не остановилось, когда я услышал…

Возможно, на то и был расчет?