Клинок Минотавра

– Она вышла замуж очень молодой… князь выкупил ее у отца, обвенчался и увез. Чужая страна, чужие люди… ей было страшно, а он, осознав, что жену не любит, попросту бросил ее в столице…

– Отвратительно.

– Бедняжке пришлось нелегко…

…Вот только сия версия не выдерживает никакой критики.

– Она все же сумела найти в себе силы вернуться к мужу, – кажется, отец Сергий и сам понял, до чего нелепо звучит эта история. – Поймите, я говорю лишь то, что слышал от нее. И мой долг был утешить эту заблудшую женщину. Заботу о своей дочери она поручила мне…

– Я слышал, княжна очень красива…

– И несчастна, – отец Сергий вновь перекрестился. – Он не позволил ей выйти замуж, оставил при себе, лишив всякой надежды на обыкновенную жизнь. А сына своего изгнал из дому, и никто не знает, где теперь Михаил…

– Племянники…

– Остались в поместье. Несколько… своеобразные молодые люди, но они рано осиротели. Князь был назначен их опекуном, но за несколько лет он умудрился проиграть все состояние брата. Конечно, мой долг говорит мне равно относиться ко всем прихожанам, но я лишь человек, Натан Степанович. И как любой из нас, предвзят порой. Я готов был исповедовать князя, причащать его, но… проникнуться к нему симпатией? Увольте. Это был страшный лживый человек, который, как ни прискорбно, слишком долго прожил и тем самым сломал судьбы своих детей. Оттого и не испытываю я сожалений о смерти его.

Сказал резко, пылко и искренне в том, что касалось последней части.

– Скажите, – Натан Степаныч поднялся, понимая, что беседу сию можно было считать завершенной. – А кладбище охраняют?

– Что? А, нет, тут только я обретаюсь… милостью Божьей…

Он слишком часто крестился, точно самим этим жестом подчеркивая свою инаковость, отделенность от суетливого мира простых смертных.

Странный человек. Неприятный. Однако какая ему в смерти князя выгода? Этого Натан Степаныч пока не знал, но выяснить собирался. Он двинулся по узенькой тропке, намереваясь пройти тем путем, которым двигался князь Алексей Тавровский в ночь своей смерти.

Тропа поднималась на склон, лысоватый, поросший чахлой травой, сквозь пропыленное покрывало проглядывала твердая земля. Солнце палило уже нещадно, и по шее Натана Степаныча катился пот, который он смахивал платком.

Все ж хорошее место, мирное.

И сосновый бор, пронизанный светом, напоенный ароматом смолы, меньше всего походит на место, где совершилось злодеяние. Все-таки куда направлялся князь?

И ночью?