Клинок Минотавра

Вздох. И платочек черный прижимается к уголку глаза, подбирая несуществующую слезинку. Фыркает мужчина в черном пиджаке с засаленными рукавами. Второй же отворачивается.

Петр и Павел.

Павел и Петр… близнецы, племянники князя, обиженные на дорогую кузину, не желающую делить с ними наследство. Некогда, пожалуй, сходство и вправду было удивительным, но годы развели этих двоих.

Один располнел, поплыл лицом, на котором проступили красные пятна. Второй, напротив, сделался болезненно-худ.

– Павел Тавровский, – первым представился высокий.

– Петр Тавровский…

– Натан Степанович, следователь. Послан старинным приятелем вашего… дяди, дабы разобраться в обстоятельствах его смерти.

Он ожидал неудовольствия, раздражения или уверений, что ничего-то сверхъестественного в этой смерти нет, потому как сердце у дорогого дядюшки пошаливало… но Павел Тавровский скривился и бросил:

– А что расследовать? Она его убила. Сначала Мишку, а потом и…

– Михаил жив…

– Ну да, только в монастырь ушел, а ты не желаешь говорить, в какой…

– Михаил жив, – жестче повторила княжна, и черные глаза ее полыхнули гневом. – И я уважаю его волю.

– Она, она, – подтвердил Петр, вытирая потные ладони о жилет. – Ведьма.

– Боюсь, – Натан Степаныч позволил себе улыбку, – обвинения в ведьмовстве ныне… неактуальны.

– Зря. Или полагаете, что ведьм не существует?

– Увы, я реалист.

– И я реалист, – Павел усмехнулся, – и вижу, вон ведьма, сидит, улыбается… знаете, а ведь дядя всегда видел ее гнилую натуру, но в последний год она и ему глаза застила. Заставила завещание переписать.

– Тебя только это и волнует, – раздражение прорвалось в голосе княжны, но более ни жестом, ни взглядом не выдала она своего гнева.

– Конечно, дорогая кузина, нас это волнует, – ответил за братца Петр. – Потому как несправедливо это… ты не крови Тавровских…

Ссора тлела давно, пожалуй, она утомила всех участников, оттого и не было в обвинениях прежней страсти.

– Мы могли бы побеседовать более предметно? Желательно, с каждым наедине, – Натан Степаныч не был уверен, что разговаривать с ним захотят. Все ж таки полномочия его были ограничены, впрочем, он уже примерно знал, что произошло в усадьбе, но прекрасно понимал – доказать не выйдет.

Знание его – пустое.

И нужно единственно начальству, дабы посчитало оное свой долг дружеский исполненным.

– Прошу вас, – княжна поднялась. – А вы… завтра же вон.

Ответом ей был издевательский смех.