Клинок ночи (СИ)

Еще больше пугало осознание того, что он просто наблюдал за ней, рассматривал ее. Она была для него не как объект похоти, а как животное. То, которому нужно было показать его ошибки. Такако почти чувствовал разрыв со своей человечностью, и это напугало ее больше, чем что-либо прежде.

Страх в ее теле растопил ее. Даже если бы ее не привязали к столу, она точно не смогла бы сдвинуться с места. Она и раньше испытывала паралич от истинного страха, но ничто еще не пронизывало каждую часть ее тела.

Первое ощущение боли были почти облегчением после страха. Нори взял с собой мало инструментов, но его опыт был очевиден. Такако сначала попыталась закрыть глаза, но не знать было еще хуже.

Нори не торопился, работая попеременно очень острым ножом и молотком. Он никогда не спешил. Боль и ожидание были не такими, как Такако когда-либо испытывала. Она и раньше обжигалась, была ранена, но она не знала мира боли, который существовал за пределами этого, раскаленного добела, мучительного и бесконечного. Она решила быть сильной, но это решение разбилось за считанные секунды. Она молила о пощаде, кричала от боли, пока не заболело горло. Она бы сказала ему все, лишь бы он остановился. Но он продолжал без эмоций.

Дважды она теряла сознание от боли, и дважды Нори возвращал ее нюхательной солью. Затем он начинал снова, медленно, доводя боль до невыносимого крещендо. В третий раз, когда она потеряла сознание, Нори не разбудил ее, и она погрузилась в блаженное царство тьмы без сознания.

Проснувшись, она увидела через открытую дверь, что наступал вечер. Она даже не пыталась пошевелиться. Что-то глубоко внутри нее сломалось. Надежда, которая так долго поддерживала ее, вера в то, что все будет хорошо, ушла. Ей не хватало ментальных сил, чтобы перечислить свои травмы, но какая-то ее часть знала, что ее тело никогда не исцелится от этого, больше никогда не будет работать.

Она знала, что у нее были сломаны обе ноги, одна рука и, возможно, пара костей туловища. Кожа отсутствовала на небольших участках ее тела, включая лицо и грудь. Если она переживет день, она больше никогда не вернет свою красоту, никогда не сможет нормально ходить. Ее мечты идти своим путем исчезли. Она не знала всего, что Нори делала между ее ног, но знала, что ей никогда больше не будет приятно заниматься любовью, она никогда и не получала от этого удовольствия.

Это не случилось с ней. Она никогда не сделает то, о чем мечтала. Это было больнее, чем сама физическая боль. Какая-то ее часть всегда верила, что все наладится. Неудачи и проблемы были временными, и их можно было преодолеть. Но то, что с ней случилось, положило конец этому. Даже если Рю спасет ее, она не будет прежней.

Единственная слеза скатилась по ее щеке и разбилась об стол, упав с ее лица. Маленькие капельки разлетелись от удара. Ничего не осталось.

Такако поняла правду. Она слышала о людях, которые достигли этой стадии в жизни, но мысль, что она будет такой, всегда пугала ее. Ее пугало не старение, а сдаться, лишиться цели… это превращало сердце в лед. Она верила в Великий Цикл, может, даже больше, чем когда-либо, потому что только эта надежда у нее оставалась.

Она услышала медленные шаги за дверью и закрыла глаза. Если она сможет изобразить, что еще была без сознания, может, ей просто позволят полежать здесь еще немного. Это все, что ей было нужно. Просто лежать там и позволить тьме одолеть ее.

Она как-то поняла по шагам. Он двигался, как Рю и Морико. Ей показалось, что она ощутила шок от него, когда он посмотрел на нее и составил перечень ее травм. Она знала, что он не смотрел на нее с похотью не из-за ее травм, а потому, что он видел в ней личность. Это было чем-то новым, но она все еще хотела, чтобы ее оставили одну, чтобы ей дали уснуть раз и навсегда.

— Твой сон скоро придет. Но не сейчас, не от моей руки.

Если бы у Такако были силы, она процедила бы ему слова ненависти. Но у нее осталось только смирение.

— Не нужно. Ты ненавидишь меня, и не зря. Я хотел бы, чтобы ты попала в Великий Цикл без злобы в твоем сердце ко мне, но я понимаю, что это невозможно. Успокойся. Я ощущаю, что конец этого пути близко. Я не чувствую его, но чувствую, что этот мир начинает меняться. Мы на грани новой эпохи. Он придет этой ночью. Я брошу ему вызов, но я не знаю, кто победит. Он сильнее Шигеру, но он вряд ли говорил тебе об этом. Я дам ему увидеть тебя до нашей встречи.

Такако представила, как кивает Орочи, и он будто ощутил е согласие. Было приятно общаться, не двигаясь физически.

— Я уйду и закрою за собой дверь. Даю слово, я буду сторожить ее до его прибытия. Нори сюда не пустят. Твои страдания почти завершены.

Такако снова представила, как соглашается, и этого хватило Орочи. Он ушел, дверь за ним закрылась, и остатки света угасли, она оказалась в кромешной тьме.

Такако закрыла глаза, ощущала, как жизнь вытекала из нее с кровью. Она была готова. Она хотела умереть тихо, без надежды.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ