Клинок пери

– Легостаев, тебя когда-нибудь избивала до полусмерти женщина моей комплекции? – злобно поинтересовалась она.

– Все, молчу. – Никита на всякий случай отодвинулся от нее подальше.

Оставшуюся часть дороги они преодолели очень быстро.

– Я тебе всю тачку провонял, – сказал Никита, когда они остановились у его дома.

Ирина с улыбкой повернулась к нему.

– Теперь ты мне точно обязан! Ну так как насчет информации?

– Ты же знаешь, что это запрещено.

– А когда следствие будет закончено?

– Там видно будет, – уклончиво проговорил Никита.

Он вылез из машины, попрощался с Ириной и пошел к дому.

– Звони! – крикнула она ему вдогонку.

Ее машина взвизгнула шинами и умчалась во тьму.

Едва войдя в квартиру, Никита прямо в прихожей стащил с себя всю одежду. Стирать ее не имело смысла, да и противно было – джинсы и пиджак насквозь пропитались вонючей липкой слизью странного буро-зелено-желтого цвета. Никита скатал всю одежду в один большой вонючий ком и сунул в пакет, чтобы потом выбросить в помойку. В ванной Никита снял с шеи цепочку с медальоном и повесил ее на край зеркала. Мельком глянув на свое отражение, он увидел, что синяки на лице уже почти прошли, но на боку на глазах расплывался огромный кровоподтек – результат падения на битые кирпичи. Никита осторожно ощупал ребра. Вроде целы. Хоть в этом повезло.

Странно, но этой ночью Илларион совсем не подавал голоса. Может, последние события так на него подействовали, что старик не знал, как реагировать? Расслабился там за прошедшие со своей смерти двести лет.

Никита залез в ванну и отмокал в ней почти час, стараясь избавиться от омерзительного запаха, хотя единственным его желанием было поскорее улечься в постель и уснуть, чтобы этот дикий день наконец закончился.

Выйдя из ванны, Никита обтерся полотенцем, им же провел по запотевшему зеркалу и попытался расчесать торчащие в разные стороны волосы.

Внезапно поверхность зеркала пошла волнами и вздыбилась на его глазах. Медальон соскользнул с угла рамки и упал на кафельный пол. Никите уже приходилось видеть такое раньше, но все равно зрелище произвело на него впечатление – привыкнуть к этому было невозможно. Спохватившись, Никита быстро обмотался полотенцем и отскочил от стекла как можно дальше.

Зеркало выгнулось наружу с тихим потрескиванием, и Никита увидел в его глубине неясный расплывчатый силуэт. Кто-то быстро приближался, плавно скользя в зазеркалье. Видимо, Сейлин наконец-то решилась на откровенный разговор. А может, просто хотела извиниться за разбитый автомобиль?

Наконец гостья высунулась из зеркала по пояс, словно из воды, и Никита с изумлением увидел, что это вовсе не Сейлин. Он тут же пожалел, что под рукой не оказалось пистолета.

Ее роскошные черные локоны теперь были уложены в высокую прическу и заколоты множеством крупных китайских шпилек. Бездонные черные глаза плотоядно разглядывали его, ярко-красные губы кривились в усмешке. Большой черный, расшитый золотом веер мерно колыхался, и Никита голой кожей ощутил ветерок.

– Ты еще жив, служитель закона? – надменно улыбнулась Алекса.

– Д-дьявол! – выдохнул Никита.

– Дьявол? О нет, ты мне льстишь, – усмехнулась демоница.

Она одним движением сложила веер.

– Знаешь, повстречайся мы раньше, все могло бы быть иначе, – произнесла она. – Я подарила бы тебе неслыханные возможности. Но сейчас, мой бедный мальчик, тебе придется умереть.

Она легко качнула запястьем. Веер со щелчком раскрылся, и что-то со свистом пронеслось в воздухе, потом еще и еще.

Никита вдруг почувствовал резкую боль в шее и одновременно в груди. Он схватился рукой за горло и выдернул из него длинную тонкую иглу. Опустив глаза, Никита увидел, что точно такая же игла торчит в его груди. Он выдернул и ее.

С десяток таких игл разлетелось по всей ванной, когда Алекса раскрыла свой веер. Они воткнулись в стены, в дверь, в душевую занавеску. Почти сразу Никита ощутил слабость во всем теле. Ноги у него вдруг подкосились, и он тяжело оперся рукой о косяк. В голове зашумело, перед глазами поплыли разноцветные пятна.

Алекса запрокинула голову и довольно расхохоталась:

– Яд действует очень быстро. Через несколько секунд ты будешь полностью парализован. Через три минуты захлебнешься собственной кровью.

Ноги отказывались повиноваться. Никита сполз по стене на пол и упал на спину. Он попытался перевернуться. Это удалось ему с огромным трудом. Никита пополз в спальню, где на тумбочке лежал телефон.

– Прощай, служитель закона, – произнесла Алекса.

Она сложила веер и втянулась в зеркало так же, как появилась из него.

Никита продолжал ползти, цепляясь за ковровое покрытие слабеющими пальцами. Когда уже не было возможности подтягивать тело дальше, он стал отталкиваться от пола ногами, но на пороге спальни силы окончательно оставили его. Никита замер.

Вот и все. Конец. Не помог ни пресловутый медальон, ни то, что он чей-то там Наследник. Ему вдруг вспомнились слова Михаила Сергеевича Бердышева: «Мой тебе совет, бросай к чертовой матери это дело! Ни к чему хорошему это не приведет!» Что ж, так оно и вышло. Его отравили, а перед ядом бессильна даже Татьяна Пожарская.