Клипер «Орион»

— Я сразу узнал, что за рыба кругом шастает. Что я, акулу не отличу от дельфина? Да мне не хотелось пугать дядю Спиридона. На плаву только испугайся — и все! А он, сами знаете, какой пловец…

Зуйков полураскрыл рот, посмотрел на гребцов и залился счастливым смехом, дружно подхваченным всей командой шлюпки, включая лейтенанта Горохова, обычно человека неулыбчивого, как говорили матросы. Лешке еще хотелось сказать, что, не будь дяди Спиридона, ему бы — форменная крышка, да с борта клипера донеслись приветственые крики… Загорелые лица матросов обрамляли борт, и среди них Лешка узнал боцмана, грозившего ему своим заскорузлым пальцем и тоже что-то кричавшего, видно, не особенно приятное для Лешки Головина, и Гарри Смита, сидевшего на конце фор-трюм-реи и тоже изливавшего свою радость:

— Леша! Собачкин сынок! Давай! Давай! — кричал он, махая руками.

Ночью в начале второй вахты радист Лебедь растолкал Феклина и велел ему доложить командиру, что перехвачены важные сообщения.

— Какие, Герман Иванович? — спросил Феклин, вскочил с койки и натягивая штаны.

— Потом, потом. Скоро узнаешь. Буди!

— Опять гонится, зараза?

— Да нет. Иди живей.

— Живей, живей. Что же еще на нашу голову? Постой, он в исподнем не принимает. Хоть тонуть будем. Форму всегда соблюдает.

— Знаю, иди, ради бога!

Феклин, пропустив радиста в каюту командира, остался у неплотно прикрытой двери, придерживая ее, чтобы не хлопала при крене. Из каюты ясно доносился голос Германа Ивановича:

— Англичане догнали Рюккерта, и сейчас заканчивается бой у островов Саут-Натупа. У рейдера дела плохи. Передал открытым текстом: «Погибаю, но не сдаюсь».

— Ну спасибо, мамочка моя. Разодолжили. Мне этот Рюккерт покою не давал. Теперь вздохнем спокойней. Идите отдыхайте. Вижу, вы еще не ложились.

— Мне тоже показалось, что англичане появились неспроста.

Воин Андреевич вышел на палубу. Ложиться уже не было смысла: близился рассвет, да и не хотелось.

Слегка покачивались звезды. Ущербный месяц не гасил их своим тусклым медным светом. Клипер оставлял бледно-зеленую дорогу на опаловой воде. Поскрипывали снасти. Убаюкивающе журчала вода за бортом. Эти осторожные звуки как бы оттеняли необыкновенную тишину ночи, какая бывает только на море да в степи перед рассветом.

— О-остро-ова по носу-у! Пять румбов ле-ева! — перебивая друг друга, прокричали впередсмотрящие.

Самих островов еще не было видно, только темные облака над ними выдавали их присутствие.

— Смотреть не. зевать! — крикнул Стива Бобрин.

«Все-таки из него получится хороший офицер», — подумал командир.

— Есть, смотреть, не зевать!

С бака слышались приглушенные голоса, среди них командир узнал Феклина, передававшего подробности сражения у островов Саут-Натупа. Как ни старался он сообщить «только по секрету», слова его жадно ловили матросы на всей палубе, даже Стива Бобрин, размеренно шагавший по мостику, остановился, а затем стал переводить услышанное Фелимору. Между тем на баке началось обсуждение боя. Все склонялись к тому, что «германцу не сдобровать, хотя и он свое дело сделает».

— Чья там ни возьмет, а не одна сотня морячков уже летит сейчас на Великий корабль, — пророкотал бас баталера Невозвратного. Все притихли, и где-то в вышине раздался печальный крик какой-то птицы.

— Во! Слышали? — спросил Невозвратный.

— Ну, это фантазия, — возразил Феклин. — Мало ли их летает. Вот когда я выходил на палубу, тоже кто-то кричал.

— Они и кричали!..

Разговор перешел на таинственные случаи, немалый запас которых имелся у каждого.

На востоке просочилась сквозь облака алая полоска зари, с каждой секундой она делалась шире, к ней примешались золото и перламутр, облака превратились в огненные горы, они плавились, источая желтые, зеленые, сиреневые потоки спета. Море жадно впитывало в себя краски неба и добавляло к ним еще что-то свое, отчего они становились мягче, нежней и множились миллиардами бликов на невидимых гранях поверхности моря. Пылающая заря захватила треть небесного купола; запылав с неистовой силой, бросив веер разноцветных лучей, она внезапно угасла при появлении большого, слегка вытянутого книзу огненного шара.

Вахтенный матрос торжественно отбил два двойных удара, возвестив начало нового дня.

Голубой Ли