Клиповое сознание

Русский народ может быть приведен в состояние дисциплинированного энтузиазма не только идеей, но и формой, неделимой полнотой бытия. Дисциплинированный энтузиазм согласно Данилевскому «есть сила, которой мир давно уже или даже вовсе еще не видел»²⁷. К примеру, разделение властей убивает органическую волю, возможность действия не по внешнему принуждению. Воля не абстрактна, она всегда конкретна, всегда чья-то. Право, отделенное от правды, разрушает возможность проявления дисциплинированного энтузиазма. Народное тело не слышит приказа разделенной власти. Не подчиняется ему. И наоборот. Голова не внемлет импульсам тела, и оно сотрясается в конвульсиях. Запутывается в аффектах и страстях. И как в том, так и в другом случае для людей нет дела, захватывающего душу полностью. Без остатка.

Бирюлево. Метаморфозы русских

У русских происходит все не так, как в Европе. Там у них сцепление культурных форм. И они живут этим сцеплением. У нас, как в Бирюлево, недисциплинированный энтузиазм русских оборачивается серией спонтанных микровзрывов, за которыми не следует изменение порядков. Русские так и не научились отстаивать свои национальные и личные интересы, ибо в них мы все еще не видим ни внутренней правды, ни внутренней правоты. Мы стыдимся сказать то, что мы думаем: русская земля принадлежит одним только русским, и нет в ней никакой нерусской земли. Власть, которая этого не понимает, не имеет шансов надолго укорениться в народе. Россия не может быть сильным государством, не может быть империей, если русский этнос будет в ней слабеть, а нерусский усиливаться. Нас погубит не Америка и не Китай, нас погубит миграция и демография. Например, с 1991 по 2013 г. доля русских сократилась в кавказских республиках в 5 раз, в Туве — в 2 раза. А русские — это, как говорил Достоевский, «ствол нашей цивилизации». Никто не хочет знать, как себя чувствует этот «ствол» сегодня в так называемых национальных республиках.

В России культурные содержания не работают за человека. У нас все случается изнутри, в душе, с захватом смыслов того, что тебя касается. И идет этот захват незримо для власти. Неслышно для прессы. Данилевский писал: «Когда же происходит время заменить старое новым на деле, эта замена совершается с изумительной быстротой, без видимой борьбы…»²⁸. Пришло время, и вот уже нет царя. И мы отказались от православия. Пришло время, и вот уже нет коммунизма. И мы отказались от идеологии. Мы теперь все буржуазные демократы.

Придет время и нынешняя власть, как показало Бирюлево, исчезнет так же неожиданно, как она и появилась. Внешним образом эти метаморфозы не объяснить. Ибо они приобретают смысл сначала внутри нас тихо, незаметно. А потом уже обнаруживаются вовне, как антикультурный жест, как манифестация полноты органического.

Конституция в России — это фарс

Органическая полнота власти неделима. Эта ее неделимость выражена, по мысли Данилевского, в самодержавии. Делимость власти выражена в идеи множества соучредителей России, ее субъектов. Чем плоха эта идея? Тем, что она предает забвению одно простое правило: Россия существует для нерусских как пространство метафизического, политического и культурного мимезиса, подражания.

Конечно, власть самодержца можно ограничить. Можно ввести конституцию и парламент. Без сомнения, русский народ выполнял и будет выполнять всю предписанную ему внешнюю обрядность. Он будет выбирать депутатов, как выбирал своих старшин и голов, будет голосовать за партийные списки, но не будет придавать избранным иного смысла и значения, как только слуг царя, как исполнителей его воли. У нас парламент и конституция никакой иной опоры кроме воли правителя иметь не будут. Как же могут они ее ограничивать, если они на нее опираются. Данилевский скажет: «Русская конституция, русский парламент… возможны только как мистификация, как комедия»²⁹. Для того чтобы они не были «комедией», нужно многое изменить в русском человеке. И не только политически, но и религиозно. Например, принять идею филиокве, то есть допустить, что Святой Дух исходит не только от Бога-отца, но и Сына. И тогда, может быть, когда-нибудь и от парламента мы начнем ждать каких-нибудь судьбоносных решений. А так — одна мистификация власти, ибо мы знаем, что источник эманации власти глава государства, а не парламент.

«При чтении некоторых наших газет, — пишет Данилевский, — мне представляется иногда этот вожделенный Петербургский парламент: видится мне великолепное здание…амфитеатром расположенные скамьи, сидят на них представители русского народа во фраках и белых галстуках, разделенные, как подобает, на правую, левую стороны, центр… скамьи министров, скамьи журналистов, председатель с колокольчиком… наконец и сама ораторская кафедра… а на ней оратор, защищающий права и вольности русских граждан…