Клирик (СИ)

Ольга плохо знала Петра, до того момента, пока они не вляпались с размаху в этот идиотский турнир. Они никогда не общались до этого. А потом она начала с ним встречаться. Даже спать с ним. И что? И ничего. Всё рухнуло в одночасье. Когда она, как идиотка позволила окатить себя волшебным зельем. И позволить пролиться этому зелью на идиотку Клыкову.

Вот бедную Настю Ольге жаль не было. Хотела бы, нашла бы антидот. Она же нашла. И не погибла бы так глупо. Но, раз не искала, значит, её всё устраивало, не так ли?

Любила ли Ольга Петра? Вряд ли. Она не чувствовала ничего даже отдалённо похожего на влюблённость. Но, ей было хорошо с ним. А ещё, Пётр всегда мог её защитить. И она знала, что может юркнуть за его широкие плечи, и они не сломаются, не согнутся от ещё и её проблем. И вот этого чувства лишиться оказалось очень тяжело. А может быть, вот это и есть любовь? И никакие бабочки в животе не имеют к этому тягучему чувству никакого отношения?

Ольга снова покосилась на буклеты, а затем решительно взяла один.

— Вот, мама, можешь обрадовать дядю, я выбрала. — И она протянула буклет матери.

Та вздрогнула и посмотрела на дочь. Всё это время она молчала, давая Ольге подумать. Горе от потери мужа и сына захлестнуло её с головой. И она порой даже забывала про Ольгу. Взяв буклет, мать просмотрела, куда собралась её дочь.

— Академия ремёсел? Странный выбор, — она прищурилась, и принялась разглядывать дочь.

— Ничего странного в этом нет, — пожала девушка плечами. — Довольно много студентов с моего курса будут обучаться именно там. Трое, может, четверо, это только те, о ком я знаю.

— Скажи честно, Оля, это не связано с тем, что Пётр Романов отдал в эту Академию своих внуков?

— А, если и так? Ты что-то имеешь против? Или дядя будет против? По-моему, против самого Петра Романова он никогда не возражал.

— Но, это никоем образом не соответствует нашему статусу, — покачала женщина головой, все еще неотрывно глядя на дочь.

— Статусу не соответствовало, если бы я выбрала бесплатную школу, где обучают слабых целителей и некромантов, исключительно ради того, чтобы они случайно не утопили столицу в трупах: живых и мертвых. А Академия ремёсел вполне себе приличное учебное заведение. И вообще, это пойдёт на пользу нашему имиджу. Ольга Назарова близка к простым смертным, как никогда ранее! Звучит же, согласись, мама. — Девушка испытывающе посмотрела на мать. Грубить она не хотела, но прекрасно знала, что будет, если мать покажет слабину. Практически все решения в её жизни принимала мать, но сейчас она этого допустить никак не может.

— Звучит, — кивнула женщина и встала с кресла. — Я передам Борису о твоём выборе. Пётр Романов интересный мальчик. Правда, есть одно но, даже не знаю, понравится тебе это или нет. Не так давно, он получил звание младшего клирика. Да-да, Оля, не смотри так на меня. Практически сразу после того, как погибла его девушка, Настя, кажется, Пётр удалился в монастырь. Так что, даже не знаю, сможешь ты снова привлечь его внимание или нет. И, да. Ни я, ни твой дядя никогда ничего не имели против того, чтобы породниться с этим кланом ни тогда, ни, тем более, сейчас. Так, всё зависит только от тебя. Дерзай, девочка моя. Надеюсь, что у тебя всё получится.

Ольге могло показаться, но после того, как она всё-таки выбрала, мать испытала некоторое облегчение. Женщина пристально посмотрела на дочь и, улыбнувшись, наверное, впервые за долгое время достаточно искренне, вышла из комнаты, оставив дочь переваривать новость.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — после длительного раздумья прошептала Ольга. — Клирики — не монахи. И ты это прекрасно знаешь, мама, что бы ты не думала и не говорила. И то, что клирики более сдержаны, не значит, что они перестали быть людьми, тем более, мужчинами. А уж кто, как не клирик может в полной мере меня защитить. Да и не в монахи же он постригся, в самом деле. Вот в это, я бы ни за что не поверила. Ни с его страстью, с которой он отдаётся любому делу.

И Ольга решительно открыла брошюру, чтобы изучить, что же требуется приобрести к новому учебному году в новом учебном заведении.

* * *

Я лежал на шезлонге и пытался понять, что же люди находят в подобном валяние под обжигающими солнечными лучами. Понимание не приходило. Я надвинул легкую соломенную шляпу на лицо и попытался подумать. Но на жаре мысли плавились и хотелось подремать. Всё-таки в этом что-то было. Потому что сегодня впервые на протяжении всего времени, которое я провёл в этом мире, мне удалось полностью расслабиться.

* * *