Клирик

Клирик внимательно осмотрел все фургоны и, естественно, ничего не обнаружил. Даже обыск, который провели стражи, ничего не дал. Еще в первый же день циркачи спрятали мои доспехи в тайники, а у них, как у контрабандистов со стажем, потайных мест было предостаточно.

Неудача очень сильно разозлила мужчину. И тогда я поняла, что он точно знал, где меня искать. Скорее всего, ему кто-то подсказал, или он каким-то образом отследил мою ауру издалека, а подъехав поближе, потерял. Чтобы сорвать свою злость, он ударил воздушным заклятьем по ближайшему лесу, а потом, не удовлетворившись, запустил пылающим сгустком в группу артистов, где я стояла. Мы с воплем рухнули на землю, а над нашими головами пролетел огненный вихрь и, обдав жаром, растворился. Я с трудом удержалась, чтобы не попытаться начать выставлять щит.

Пока мы боязливо вжимались в траву, он, сотворив еще пару заклятий, успокоился и вновь принялся внимательно разглядывать нас.

– Эй ты! – Он при помощи силы вздернул на ноги мадам Матильду. – Чем занимаешься? Отвечай!

Женщина неожиданно высоким от страха голосом начала говорить:

– Я драматическая актриса, помощница мистрэ Миликара по фокусам, его спутница, а также…

Но тут невидимая рука швырнула ее обратно.

– Ты! – Теперь на ноги была поставлена одна из акробаток.

Девушка начала отвечать, но клирик ее даже дослушивать не стал и выдернул, как морковку из грядки, жонглера Анри.

– А может, ты?! Хотя нет…

Клирик отпустил его и неожиданно переключился на «нелюдей». Но едва он попытался вытащить кого-то из толпы, как мистрэ Кальриен – высокий, смуглокожий, но светловолосый ши – властным жестом встретил его заклятие. Храмовник мгновенно взбесился, ударив стеной огня. На что ши ответил разрядами молний, ударившими по обочинам дороги, и сгустившимися тучами на горизонте. Засвистел ветер, принялся рвать плащи храмовых стражей, окружавших нас. Не врали артисты, когда говорили, что Кальриен – мастер-погодник.

Тогда клирик протяжно выкрикнул, воздев руки к небу, – и разом все стихло. Через канал я неожиданно для себя уловила отголоски заклятий и мощной волшбы. Это было плохо и хорошо одновременно. Плохо то, что от стресса ко мне начали возвращаться способности, значит, меня в любой момент могли заметить. А хорошо то, что теперь мне удалось гораздо легче отщипнуть от заклятий, чтобы возвести морок. Он давным-давно развеялся, и, если бы клирик хоть раз посмотрел на меня через призму силы, то обнаружил бы.

– Чтоб Сейворус глодал ваши души вечно! – рявкнул он и обратился к ши, который стоял подбоченившись. – Хорошо, я не стану применять к вам всю мощь богов, если вы выдадите мне отрекшуюся!

– У нас нет такой! – ответила приземистая, ширококостная дама по имени Сиобан. Она встала рядом с Кальриеном. По ее внешнему виду – жестким черным волосам, землисто-серой коже, раскосым глазам и чуть выступающим из-под нижней губы клыкам – было ясно, что она из рода троллей[55].

Клирик недовольно нахмурился, не этого он ждал. У ног Сиобан зашевелилась земля, вспучившись бугром. Дама показала, что у циркачей не один маг, погодник, а еще есть и чаровница.

Несколько минут длилось молчаливое противостояние: клирик смирял свою гордыню, понимая, что с двумя стихийниками ему не справиться. Перевес был на стороне детей чужих земель, нежели почитателей богов. Ши и тролль стояли и ждали его решения.

– Ладно, – наконец проскрежетал клирик. На его щеках горели гневные пятна, а руки были сжаты в кулаки. – Тогда каждый из циркачей должен сказать и показать страже, кто он и чем занимается.

Упорство клирика было понятно: он надеялся вычислить среди артистов человека, ничего не умеющего из циркового искусства, а попутно, пока все остальные станут демонстрировать свои способности, он собирался смотреть через поисковое заклятие.

Стянув остатки разлитой вокруг силы, я потихонечку начала подпитывать вновь поредевший морок. Тем временем оправившиеся от шока артисты начали представляться. Сестры-гимнастки показали пару кульбитов, а потом прогнулись в спине, сложившись пополам. Храмовник недовольно махнул рукой, и девушки отбежали в сторону. Следом вышел Анри. Он пожонглировал булавами и, ловко поймав их сгибом локтя, раскланялся. Мадам Матильда показала несколько изящных па и чудесным образом достала из своего облегающего платья шелковую розу на длинном стебле.

Наша группа стремительно редела, прятаться среди убывающих артистов становилось все труднее. Я с ужасом понимала, что продемонстрировать мне нечего.

Эльма, ободряюще подмигнув мне, вышла перед клириком и запела: