Ключ

Большая часть Второй компании проверяла улицы столицы. Дармик хотел, чтобы они были его глазами и ушами. Если в городе кто-то распространял слухи, собирал сочувствующих или просил помощи для спасения, Дармик хотел знать это. С вынесения приговора Реме атмосфера изменилась. Враждебность, которую Дармик месяцами ощущал в других городах, теперь была и в столице. Он не хотел, чтобы мятежи стали гражданской войной. И он не хотел воевать со своим народом. Он обещал Треллу, что ненужных убийств не будет. Дармик помнил это обещание.

— Хорошо, — покончим с этим, — сказал Дармик.

Дармик надеялся, что в хаосе попытки спасения сможет проследовать за Ремой, и его не заметит никто, особенно король и Леннек. Неко должен был потом поймать мятежников и доставить в допросную.

Дармик и Неко прошли к окраине военного лагеря, где стояли их лошади. Остальной отряд Дармика уже был в седлах. Ночь переминался на месте, переживая. Дармик похлопал нос жеребца, попытался успокоить его голосом. Он забрался в седло, поднял руку, и они отправились.

Впереди были открыты врата замка, улицу наполняли люди, что двигались во двор замка. Люди пропустили Дармика и его стражу. Они были тихими и мрачными. Дармик видел достаточно казней, чтобы знать, что люди или вели себя так, или буйствовали и вымещали гнев на солдатах. Дармик надеялся, что все и останутся тихими. Злой толпой было сложно управлять, а ему хватало проблем помимо толпы.

Двор был разделен на разные части. Три слева были для обычных людей, одна справа — для работников замка, а секция в тени перед виселицей — для аристократов и придворных. Балкон сверху подготовили для короля и принца, но их еще не было. Солдаты вели всех по секциям, оставляя проход и место вокруг виселицы пустыми.

Дармик отвел свой отряд в сторону. Со своего места он видел балкон, виселицу и выходы. Он мог и легко войти в туннель в тридцати футах позади и левее.

Пять солдат стояло перед виселицей, один держал барабан. Дармик кивнул ему, и солдат застучал, ровный ритм разносился по двору.

Король Барджон и принц Леннек вышли на балкон. Леннек махнул солдату внизу, и он открыл дверь в стене замка. Вывели Рему в коричневом платье, в каком Дармик видел ее до этого. Синяк на ее щеке покрывала грязь. Она щурилась, пока ее вели к виселице, ее руки были связаны за ней.

Дармик помнил, как Рема бежала по полю у дома губернатора в Джарко. Она была в коричневом платье, ее волосы танцевали на ветру. Он думал, что она была красивой и дикой. Тогда Ночь ел с ее руки. Жаль, они не могли вернуться в тот миг, стерев все, что случилось после этого.

Рема вздрагивала от ударов барабана. Знала ли она о попытке спасения? Ее яростная решимость пропала. Она казалась испуганной девушкой, в ней не осталось ничего величественного.

Сжимая поводья Ночи, Дармик разглядывал стены вокруг. Ничего.

Ритм разносился по двору и дальше. Сердце Дармика колотилось. Спасения не было видно. Он теребил поводья.

Солдаты подняли Рему по ступенькам на платформу. Ее тело содрогалось, она была готова рухнуть.

Она встала возле петли, качая головой. Вот и все.

Где же спасатели? Дармик не думал, что у него хватит сил смотреть на ее смерть, если он ошибся.

Двадцать семь

Рема

Рема лежала на соломенном матрасе в подземелье и невольно думала о грядущей смерти. Она всегда думала, что умрет от старости или от падения с лошади.

Она не думала, что ее повесят.

Это была ее вина. Если бы она была обычной, с каштановыми волосами и карими глазами, как все, она не привлекла бы внимание Леннека, и этого не произошло бы. Она осталась бы дома, на ферме лошадей, с тетей и дядей. И Брен был бы еще жив. Она была бы со Снегом. И ее рекой. И ее сердце не было бы разбито.

Королевская семья лишила ее всего.

А теперь они собирались забрать ее жизнь.

Рема жалела о том, как все закончилось с Дармиком. Она думала, что обрела любовь, но, похоже, это было гадкой игрой братьев. Если бы Дармик заговорил с ней, она разобралась бы. Он вообще любил ее?

И она не увидит больше тетю Майю и дядю Кара. Она молилась, чтобы они были в безопасности. Чтобы письмо Элли вовремя попало к ним. Ее смерть могла дать им свободу. Это уже было хорошо.

Рема села и укутала себя в одеяло. Знать, что смерть близко, было хуже самой смерти. Так она себе говорила.

Вытирать слезы не было смысла, они лились дальше. Сжимая ключ на шее, Рема хотела поцеловать тетю и дядю в последний раз. Как Леннек мог жить, будто все не имело значения? У него не было сердца? Рема высморкалась в одеяло.

Шаги разнеслись среди каменных стен. Рема сжалась в углу. Два солдата пришли с несколькими стражами темницы. Она не узнавала их.

Дверь открылась, вошел один из солдат, сжимая оковы. Рема подумала о борьбе, но не видела смысла. Она была девочкой против десятка вооруженных мужчин. У нее не было ни шанса. Не было изначально. Рема встала на дрожащих ногах и протянула руки.

— Развернись, — приказал он. — Руки должны быть скованы за тобой, — она послушалась. Он сковал ее руки, и холодный тяжелый металл впился в ее кожу.