Ключ

— Какие правила, Алан?

Их двойка была следующей, и Никита надеялся, что солнце успеет зайти до той поры. Ему казалось, что тьма, разбавленная светом факелов, лучше, нежели сумрак.

— Никаких правил, Никита. Лезвия не заточены, так что не бойся бить во всю силу. Покажи, — в голосе Алана скользнула насмешка, — все, на что способен.

Никита проглотил поднявшуюся было обиду на напарника. Это было самое разумное, что он мог сделать.

— Какое оружие мне лучше взять?

— Топор, я помогу подобрать по руке.

Высокий вдруг перешел в наступление. Прижав щит плотно к корпусу, он направлял жало вперед, рубил сверху и снизу, но доставал только воздух, хотя и теснил постепенно щуплого к краю площадки. Но мечник не мог отступать вечно.

— Щит?

— Только если сумеешь управиться. Возьмешь самый легкий, попробуешь, как оно.

С долгим, ударившим по ушам лязгом три клинка вошли в клинч, на секунду бойцы замерли, а в следующий момент звон наполнил пространство от стены до стены. Красно сверкнули в отблесках пылающего огня уходящие куда-то во тьму короткие клинки, и высокий воин сделал шаг, приставляя меч к груди противника.

— Идем, — толкнул плечом Алан, и Никита, словно во сне, последовал за ним.

Мимо пробежал солдат с деревянными граблями — разгрести сбитый ногами дерущихся песок — оставил за собой ровную цепочку следов, ярко полыхнул в глаза, очертив тесный круг, поглотив своим светом все, что находилось вне его, огонь в каменной чаше. Желтая полированная стойка играла алыми бликами, клинки светились кроваво. Алан снял топор на длинной рукояти, чуть присел, размахнулся, и, хакнув, вдруг вогнал лезвие в коротко скрипнувшее дерево стойки. Никита вытаращился во все глаза: лезвия не заточены? — а Алан вынул топор, дернув за рукоятку раз, морщась неодобрительно, убрал обратно, в вертикальное ложе, и перешел туда, где расположились рядком мечи. Никита как зачарованный протянул ладонь к гладко полированной рукояти, обмотанной у основания широкими кожаными лентами. Подумав, продел руку в свободную ременную петлю — уж лучше вывернуть сустав, чем потерять оружие в первые же секунды боя. Прикинул вес топора, качнув кистью, небольшое по виду лезвие оказалось тяжелым. Взглянув на Алана — тот стоял спиной, в каждой руке по мечу, взмахивал то одним, то другим — Никита поежился, обернулся к стойке и, точно так же хакнув, ударил. Лезвие соскочило, скользнув по полированной поверхности, а удар, волной поднявшийся от самых кончиков пальцев, почти парализовал руку. Охнув, Никита повел плечом.

Опустив топор, он прошел к щитам. Маленькие, круглые, большие, квадратные. Никита вспомнил, что все бойцы до этого выбирали круглый щит: деревянный, обитый металлическими полосами — располагаясь на локте, он прекрасно защищал торс. Попробовав взять один, понял, что просто не вынесет его веса. Двигаться по площадке, прикрываясь такой махиной... он закатил обратно выпуклое колесо щита.

— Готов?

Алан стоял позади. Ярко освещенный, на фоне сгустившейся за спиной тьмы — пламя играло в черных, гладко зачесанных волосах, смуглая кожа казалась медной, рука сжимала длинный клинок. Алан тоже отказался от щита, и Никита испытал мгновенный прилив благодарности.

— Бить во всю силу? Уверен?

Алан расхохотался, подошел, хлопнул по спине.

— Ты готов, раз это единственное, что тебя беспокоит! Идем, я поставлю тебе лучшей выпивки по эту сторону границы, если ты хотя бы заденешь меня!

Плечом к плечу они шли в центр площадки, и Никита видел медленно проступающие из тьмы кроны столетних дубов, крыши казарм и проблески первых звезд среди клубящихся на небосводе туч. От побережья дохнуло свежим морским бризом, и Никита почувствовал испарину, выступившую на лбу. Поднял руку, промакнув рукавом пот — волосы слиплись и сосульками повисли над глазами. Он тряхнул головой, чтобы убрать их, и за всем этим не заметил, как они с Аланом вышли на место.

— Не бойся, — Алан толкнул плечом, прошел на два шага дальше, развернулся — хрустнул под каблуками белый песок.

Никита впился в рукоять, приподняв лезвие.

«Бей!» — шепнул Алан одними губами.

Чувствуя, впрыснутый в жилы адреналин, широко раздувая ноздри, Никита втянул свежий ночной воздух, и, по-мужицки, подымая топор из-за головы, ринулся вперед.

Алан ушел в сторону, не сделав и шага. Просто уклонившись корпусом. Дрожь от удара топора о землю еще ломала ключицы, а Никита уже слышал сдавленные смешки по периметру. Кровь прилила к лицу, он почувствовал, как жар заливает шею и уши, ощутил биение синей жилки над переносицей. Ярость белой пеленой застлала взгляд — ничего подобного не чувствовал он до сих пор, реальная угроза жизни казалась ничем по сравнению с этой насмешкой. Сдерживая себя, Никита развернулся, глянул на Алана и кивнул, демонстрируя, что готов продолжать.