Ключ

— В этом нет ничего удивительного. В одну школу ходили.

Теперь у Демида как пелена с глаз упала: он ясно представил себе хорошенькую высокую девчонку в школьной форме. Была она скромной, тихой, и узнать ее в этой крале было просто невозможно.

— Припомнил, — сказал Демид. — Но все-таки, может, скажешь, чем обязан?

— Мой дед умирает и хочет тебя видеть.

— Зачем я ему понадобился?

— Дед очень просил. Он умирает…

Демид посмотрел на девушку, ничего не понимая. Вызывала она в нем противоречивые чувства: с одной стороны, обиду и раздражение от откровенно нахального тона, каким она вела разговор, с другой стороны, вроде бы сочувствие и симпатию. К тому же стало интересно: почему какому-то «медвежатнику» Баритону, вовсе незнакомому Демиду Хоролу, понадобилось увидеть его перед смертью?

— Тебя как зовут?

— Лариса Вовгура. А тебя Демид? Смешное имя. В Беринговом проливе есть острова Диомида. Один наш, другой американский. Ты тоже такой половинчатый? Ну, ладно, не злись. Идем. И не вздумай отказываться: дед хочет тебе что-то про твоего отца рассказать.

— Про отца? — вздрогнул Демид.

— Вот именно. И ты будешь последним идиотом, если не пойдешь и не узнаешь, что он тебе хочет сказать перед смертью. Потом локти станешь кусать, да поздно будет. Когда такой человек умирает, не прийти к нему просто невозможно!

— Что он знает о моем отце?

— Он тебе это сам скажет.

— Придется идти.

— Если бы не дед, никогда бы ты меня здесь не увидел, — сказала Лариса. — Недостоин, понимаешь?

— Вот что правда, то правда, — легко согласился юноша, и девушка почему-то обиделась:

— Ты еще не раз пожалеешь о своих словах.

Он окинул взглядом свою комнату, которая ему всегда нравилась, и неожиданно признался.

— Ты права: мрачная у меня пещера.

Лариса вновь оглядела комнату, задержалась взглядом на переплетениях железной решетки и спросила:

— А решетка у тебя зачем? К тюремной жизни привыкаешь?

— Угадала, — ответил Демид. — Далеко нам идти?

— Нет рядом, за углом.

На улице горячо припекало солнце. Клены, ясени, каштаны налились буйной зеленой силой. Где-то совсем близко приглушенно шумел Брест-Литовский проспект.

— Славно тут у нас, — сказал юноша.

— Не вижу ничего хорошего, — ответила Лариса.

Она с вызовом тряхнула головой, густые блестящие волосы, схваченные пластмассовой приколкой, качнулись тяжелой волной.

— Нам сюда.

Они свернули с Фабричной улицы за угол и очутились перед большим, трехэтажным домом, построенным, очевидно, еще до революции.

Лариса открыла дверь: «Проходи». Небольшой темный коридор, заставленный какими-то сундуками и старыми чемоданами, напомнил Демиду его собственную коммунальную квартиру.

Девушка уверенно, не постучав, толкнула дверь и сказала:

— Ну вот, дедушка, я его привела.

— Спасибо, — послышался в ответ могучий старческий бас. Демид невольно отметил, что такой голос вряд ли мог принадлежать человеку, который собирался покинуть этот бренный мир, и потому недоверчиво взглянул на Ларису. Накрашенные губы девушки сейчас приобрели естественный оттенок (когда она успела стереть помаду?), и от этого лицо ее стало милым, знакомым, детским. Теперь Демид узнал бы ее с первого взгляда. Внучка, видно, побаивалась своего деда. Демид вошел в комнату, освещенную двумя большими, полными солнца окнами.

На кровати лежал человек могучего телосложения, даже укрытый одеялом, он казался великаном. С первого взгляда Демид не рассмотрел лица лежащего, скрытого огромной копной волос, из-под которой смотрели черные, большие, горячечно блестевшие глаза, цепко нацеленные на вошедшего. И еще поразили юношу руки больного, лежавшие поверх одеяла, молодые руки с тонкими, гибкими, длинными пальцами, с едва заметно припухшими от старости суставами, аккуратно подпиленными ногтями.

— Ну, здравствуй, — сказал дед, — давай знакомиться… — И он назвал свое имя.

— Здравствуйте, — ответил Демид и в ответ назвал свое.

— Знаю. Ты, внучка, — дед повернул голову к Ларисе, — пойди-ка займись своим делом, наша беседа — не для твоих ушей.

— Очень-то мне нужно в ваши преступные дела встревать, — дерзко бросила Лариса, тряхнула своим «конским хвостом» и исчезла за дверью.

— Вот так-то лучше. Садись, — предложил старик, указав Демиду на кожаное кресло.

Парень послушно сел.

— Садись и слушай, разговор будет долгим.

— Лариса сказала мне, будто вы что-то хотите рассказать об отце…

— Хочу. Чувствую, помру я скоро, и потому хочу рассказать. Не могу уносить с собой в могилу…

— Ну, на больного вы не похожи…

— Завтра меня отвезут в больницу, и спустя некоторое время — конец. Один шанс из ста, что я выйду живым из этой переделки. Рак у меня. Но ведь человек, если тонет, то и за бритву хватается, так и я… Ну, ладно, судьбу свою я знаю, ко всему готов.

— Вы про отца хотели…

— Не только про него. Ты знаешь, как твой отец умер?

— Убили его бандиты.