Ключ

Четырнадцатого февраля Кимура рассказал мужу о существовании фотоаппарата «Полароид». «Почему он решил, что его рассказ о чудо-фотоаппарате настолько меня заинтересует? Вот это странно», – пишет он, но и мне самой это кажется странным. Я и предположить не могла, что муж одержим идеей снимать меня обнаженной. Но даже если б знала, ни за что б не проговорилась Кимуре. В тот период я чуть ли не каждый вечер напивалась настолько, что ему приходилось тащить меня, сжимая в объятиях, но мы еще ни разу не говорили по душам, и уж никак не могла я посвящать его в наши альковные тайны. Мои отношения с Кимурой сводились к тому, что он относил меня пьяную из ванной в постель в присутствии мужа, и перемолвиться словом было просто невозможно. Скорее, я склонна подозревать Тосико. Если кто-то и намекнул Кимуре, то это могла быть только Тосико. Девятого февраля она высказала желание поселиться отдельно в Сэкидэн под предлогом, что ей якобы необходима спокойная обстановка для занятий, но нетрудно догадаться, что она таким образом выражала недовольство тем, что у родителей в спальне до глубокой ночи горит яркий свет, сияет флюоресцентная лампа. А сама небось каждую ночь подглядывала за происходящим в спальне – она могла подкрасться бесшумно благодаря гудению раскалившейся печи. Вдоволь, наверное, налюбовалась, видя, как муж раздевает меня и заставляет принимать всяческие позы, доводя себя до исступления. И логично предположить, что она рассказала обо всем Кимуре. Что это не праздные домыслы, выяснилось в последующие дни, но я начала догадываться об этом еще четырнадцатого февраля, заглянув в дневник мужа. О том, как муж изгаляется надо мной, раздевая догола, Тосико узнала раньше меня и донесла Кимуре.

И все же зачем Кимура рассказал мужу о «чудо-фотоаппарате» и навел на мысль снимать меня обнаженной? Я все забываю спросить его, но, насколько могу судить, Кимура рассчитывал таким образом завоевать расположение мужа. Для того, в частности, чтобы заполучить от него мои непристойные снимки. Думаю, в этом была главная цель. Кимура заранее предугадал – может, не во всех деталях, – что «Полароид» вскоре перестанет удовлетворять моего мужа и он перейдет на цейсовский «Икон», а проявку пленки поручит ему.

Девятнадцатого февраля я написала: «Не могу понять, что творится в душе у Тосико», но в действительности кое-что мне было понятно. Как сказано выше, я была почти уверена, что она разболтала Кимуре о том, что происходит в нашей супружеской спальне. Также для меня не было секретом, что втайне она любит Кимуру и «смотрит на меня как на свою соперницу, как на своего врага». Она беспокоилась о моем здоровье, считая, что «я из-за своей субтильности не способна к бурной половой жизни», а «отец… навязывает мне свои желания», и потому ненавидела отца, но когда заметила, что отец из странной прихоти сближает меня и Кимуру, а мы с Кимурой этому никак не противимся, ее ненависть перекинулась на меня. Я заметила это довольно рано. Зная, что, «будучи на двадцать лет меня моложе, она уступает мне и лицом и фигурой», и видя, что любовь Кимуры досталась мне, Тосико, с присущим ей коварством, замыслила, как я догадалась, сделаться между нами посредницей, чтобы окольным путем добиться своей цели. И все же я до сих пор не вполне понимаю, насколько сообща они действовали. Например, когда она сняла жилье в Сэкидэн, у меня с самого начала зародилось подозрение, что это не только из-за того, что ее раздражает свет флюоресцентной лампы, но и потому, что так она будет жить ближе к Кимуре, однако была ли это идея Кимуры или Тосико все устроила самостоятельно? Кимура утверждает, что Тосико сама все затеяла, а он только «шел на поводу», но как обстояло на самом деле? Тут я и по сей день не доверяю Кимуре.

Как Тосико ревновала ко мне, так же и я втайне пылала ревностью к Тосико. Но я старалась не показывать виду и в дневнике решила об этом не писать. Сыграла роль моя врожденная скрытность, но еще в большей степени уверенность в моем превосходстве над дочерью и нежелание поступаться самолюбием. Но главное, я боялась, как бы муж не узнал, что у меня есть причина ревновать к Тосико – подозрение, что Кимура в нее влюблен. Муж и сам порой испытывал некоторые сомнения. Он пишет: «На его месте я бы наверняка предпочел мать, несмотря на возраст», и тут же добавляет: «Но за Кимуру утверждать не берусь», «не хочет ли он вначале завоевать расположение матери, чтобы через нее повлиять на Тосико?» Пуще всего я страшилась дать мужу повод для подобных сомнений. Я хотела заставить его думать, что Кимура любит меня одну и готов ради меня на любые жертвы. Иначе ревность мужа к Кимуре не распалилась бы в нем до такой изумительной ярости.

11 июня