Ключ

Это был их первый секс, и он был просто отличным. Но Лерка, которую он считал, в общем-то, опытной девушкой, как-то в разговоре несколько лет спустя обмолвилась, что именно он тогда открыл ей, как она выразилась, «двери в Большой секс». Что именно она имела в виду, он не стал уточнять, но было приятно. Есть все же какой-то рудимент в голове у мужика, – быть у женщины первым. Хотя бы по части оргазма.

Однажды в бане, где даже умные мужики разговаривают о бабах, один профессор объяснял, что потребность быть у женщины первым появилась у человечества одновременно с понятием собственности. Пока все имущество принадлежало племени и никак не делилось, было совершенно не важно, девственница твоя избранница или нет. От кого бы ни родились дети, они все равно оставались в племени женщины. А мужик сделал свое дело и пошел гулять смело дальше. Когда же у людей появилось что-то, чем они владели единолично и что передавалось по наследству, тут вопрос девственности и оказался принципиальным. Мужик должен был быть уверен, что оставляет нажитое своей кровинушке. За тысячи лет это уже закрепилось в подсознании.

Потом народ выпил и пришел к выводу, что в эпоху контрацепции и генетической экспертизы девственность и вовсе находится глубоко в зоне инфляции. Но века привычки из головы так сразу не выкинешь.

У Матвея на тему девственности была своя версия. Он считал, что мужики просто боялись конкуренции. Может у него в постели никак, так пусть она и не знает ничего лучше! Пусть думает, что только так и можно. Но в присутствии пузатого лысеющего профессора он благоразумно промолчал.

Даже учитывая свой богатый опыт, Матвей считал секс с Леркой одним из лучших в жизни. Лерка была звездой: ее темперамента и любви к процессу хватило бы на нескольких дам. А как она делала…

Стоя перед дверью Леркиной квартиры он подумал: человек сидит там еле живой со сломанными ребрами, а я вспоминаю о том, как мы здорово трахались. Ужас. Как это по-мужски, все-таки. Хорошо, что люди не умеют читать мысли.

Дверь открыла подруга.

– А, привет, – хмуро поздоровалась она с Матвеем и ушла на кухню.

Подруга его не любила еще с тех пор, когда роман с Валерией только начал плавно перетекать в сомнительного характера дружбу. «Брось ты его уже, – убеждала она Лерку. – Это же не мужик, а каждой пи@де затычка». Лерка пересказывала ему это, смеялась, обнимала и говорила, что его затычка всегда ей нравилась.

Квартира была небольшой, но хозяйка подошла к обстановке творчески и не экономила на поэзии мебели и декора. На консоли у входа стоял большой снимок в рамке – белая яхта, ярко-синее море и загорелая Лерка в красном с белыми полосками купальнике. На стене около окна с десяток небольших фотографий показывали ее то у Великой китайской стены, то у фаллических башен Куала-Лумпура, то схватившей за рог быка у Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке, то обнявшуюся с пальмой на тропическом пляже… «Классическое женское портфолио. – подумал он. – Еще только добавить рост, вес, «в поиске» и «дорого».

Валерия сидела в гостиной на большом диване песочного цвета. Она была без косметики, в дырявых джинсах и простой белой майке. Кисть одной руки была перебинтована.

– Ну как ты? – он сел на диван и обнял ее за плечи. – Как это тебя угораздило?

– Как, как… – Валерия шмыгнула носом. – Следили, думаю, за машиной. – Привет! – она чмокнула его в щеку. – Спасибо, что приехал.

– Водку будешь? – из кухни вышла подруга с подносом, на котором стояли три запотевшие от холода рюмки. – Присоединяйся, мы тут уже давно стресс снимаем.

– Спасибо, – Матвей покрутил двумя руками в воздухе воображаемый руль. – Не могу употреблять. Хочу, но не могу.

– Нам больше достанется. – Подруга залпом опрокинула в себя рюмку. – Хороша! – Потом посмотрела на Лерку. – слушай, я пойду пока, дел вагон, а вы поболтайте. Вечером наберу.

– Ага. – Безучастно откликнулась Валерия. – Давай, на связи.

Она села рядом с Матвеем.

– Извини. До сих пор не могу в себя прийти. Все, сука, болит. – Она взяла водку, тоже залпом выпила и откинулась на спинку дивана. – Педики, подонки, чтоб вы перестреляли друг друга!

– Ты как от них убежала-то?

– Выскочила на светофоре. Лодочки в машине остались, а я – босиком по дороге, бегу, руками машу, кричу как сумасшедшая. Они за мной и не гнались, рванули сразу от светофора. Там за нами мент какой-то ехал, остановился, вызвал мне скорую и сообщил операм.

– Так нашли их?

– Через час. Я в новости попала, и какой-то сознательный гражданин мою машину во дворе увидел. Позвонил в милицию, сказал, что подозрительные люди рядом с «кайеном», похожим на тот, что угнали. Чеченцев там и взяли. Или не чеченцев, черт их разберет. Какие-то бородатые, в общем. Меня из больницы домой отвезли, машину обещают вернуть, как разберутся. Так что в целом все ок. – Она как-то странно взглянула на Матвея. – Хорошо, что ты приехал. Я все равно собиралась тебе звонить.

– До сломанного ребра или после? – Матвей попытался пошутить.