Ключ

На серебряном подносе лежали круги сыра. Козий — молочно-белый, мраморный — в коричневатых фигурных разводах, сливочный — жёлтый и твёрдый. Длинным кривым кинжалом Рато кромсал круглые головы, сам набивал рот и кормил с рук свою крысу. Марк в последний раз посмотрел, как чёрный зверёк хватает почти человеческими лапками с тонкими пальчиками кусочки, надгрызает их по кругу, и сказал, обращаясь к ведьме, перевязывающей генералу пораненную кинжалом ладонь:

— Он учится. Он очень быстро учится. Схватывает всё на лету.

— Да он совершенно дикий! — Она всплеснула руками, дёрнув бинт, и воин невольно поморщился. — Прости, прости… — Ведьма чуть ослабила перетянутую ленту, принялась перевязывать дальше.

— Ну что ж, дикий… У нас нет времени искать ему замены.

— Мне не нравится это, Марк. — Она закончила и встала, отошла к окну, выходившему на плац. На тренировочной площадке занимались двое. Солнце играло, бликами отражаясь в танцующем клинке, второй, кажется, был безоружен.

— Поверь, я тоже не в восторге. Но Рокти, твоя телохранительница, ничего не заметила, а ктраны умеют видеть… Умеют не хуже детей.

Ведьма обернулась. Марк баюкал перебинтованную руку и глядел на Крысеныша, чуть улыбаясь. «Ты лжёшь, дорогой, — подумала она, — ты лжёшь». Точно так он смотрел когда-то на девочку, а ведьма, тогда ничего ещё не знавшая о круге, о Ключе, о предначертанном Пути, ревновала. Безумно ревновала к ребёнку. Марк возился с Эделью, будто это было собственное его дитя, и только своего волка та любила больше. Ведьма узнала это восхищение во взгляде.

— Хорошо, — она устало потёрла лицо руками. — Тебе он нужен, ты его получишь. Но старуха?! Ты не можешь поставить её Одиннадцатой!

— Могу! И поставлю. — Разозлившись, он наконец посмотрел на неё. — Не перечь мне, Наина, не сейчас. Ты ли не знаешь, как долго я шёл к этому?

— Как? — В два шага она подошла к короткой и узкой солдатской койке. Старуха спала. Дыхание едва угадывалось по чуть трепетавшим ворсинкам укрывавшего её одеяла. Кот, лёжа на груди старухи, чёрной лапою трогал её подбородок. — Как ты это сделаешь?

— Не знаю, — Марк покачал головой, и плечи его сразу поникли. — У нас есть ещё время, у нас есть ещё немного времени. Надеюсь, королевский лекарь всё же поставит её на ноги.

— Поставит на ноги? Поставит на ноги?! Марк! Круг убьёт её! — Она сама не заметила, как нашла и сжала ледяную сморщенную ладонь.

— Не сразу, — отрезал воин. Зелёный взгляд был твёрд и прохладен, как камень. — И смею тебя заверить… её смерть… не будет напрасной.

Ведьма покачала головой и вдруг увидела Рато — как он сидит, замерев, весь превратившись в слух, за спиною Марка, как крыса покусывает его пальцы, как играют в синих глазах серо-стальные искорки.

Она поёжилась под этим внимательным взглядом.

Топь подалась назад, распахнула глаза, пока ведьма не заметила её. Эта женщина… она всё ещё внушала страх. Ладони взмокли за те несколько секунд, что они смотрели друг на друга.

«Это она ударила тебя так?» — спросил Сет.

«Город, весь город — через неё, — ответила Топь. — Тринадцать. Колдовской круг. Я думала, это знание осталось там, в старом мире».

«Красивая», — протянул Сет восхищённо.

Топь замерла, удивлённая. Никогда раньше она не судила о людях так, не оценивала их подобными категориями. Умён или глуп, много ли видел в этой жизни — вот что интересовало её прежде всего. Она перевела взгляд на дочь Ветошника, задремавшую у ног. Та доверчиво облокотилась об её колено, положила голову на согнутую в локте руку.

«Она красива?» — спросила Топь.

Сет помедлил с ответом. «Сложно сказать. Слишком грязная, оборванная. Ну… у неё необычный разрез глаз».

Топь приняла решение.

— Вставай, — длинные худые пальцы тронули за плечо, разбудив.

— Да? — Она проснулась моментально, будто жила в постоянном ожидании приказов.

— Ещё еды, — ответила Топь, вглядываясь в смуглое лицо, миндалевидный разрез глаз, их малахитовую прохладу, — и я хочу вымыться. У вас найдётся горячая чистая вода?

«Ты что задумала?!» — Сет хохотал, читая её мысли, а она вдруг почувствовала, как, обдав жаром, прилила к лицу кровь.

«Я хочу попробовать, — ответила Топь. — Неужели человек не может полюбить меня?»

«Имя», — Сет стал вдруг серьёзен.

«Что?»

«На твоём месте я начал бы с того, что узнал её имя».

— Как тебя зовут? — послушно спросила Топь.

— Аврора, — ответила та, вспыхнув.

Стук в дверь. Оглушительный, разрывающий барабанные перепонки, он нарастал, пока не вторгся, в сознание, нарушив сосредоточенность. Кто-то изо всех сил колотил в дверь. Картинка в зрачке ворона померкла, расплылась, окончательно растворилась в чёрном осколке хрусталя. Горбун поднял голову и ещё минуту смотрел бездумно, не понимая, что творится вокруг.

Стук в дверь — кто-то потерял терпение и, судя по размеренным ударам, принялся бить ногами.

— Тупи-и-ица… — протянул горбун, поднимаясь с кресел. — В дверь стучат! Не слышишь, что ли?!

Ему никто не ответил.

Подождав ещё минуту, горбун медленно спустился по лестнице.