Ключ

Я поднял глаза на горевшие над входом весёленькие огни. Мягкий электрический свет успокаивал, возвращал домой. Сказать Анатолю, что ещё совсем недавно я оформлял заказ на подобную вывеску? Ну уж нет!

— Да не так чтоб…

Графиня медленно поднялась по ступеням на крыльцо, и дверь предупредительно распахнулась перед ней. Вздрогнув, графиня замерла на мгновение, но, пересилив свой страх, шагнула в тёмный провал даже не оглянувшись. Кавалерам пришлось идти за ней, дабы не упасть в глазах дам, дамы же боялись оставаться на улице одни. Дверь захлопнулась с лёгким, точно рассчитанным щелчком. В мою руку метнулась нежная женская ладонь, я обернулся, но не смог различить в темноте, кто это был. Где-то далеко раздался звук падающей воды. Вплетаясь в метроном срывающихся капель, зазвенели под лёгким ветром колокольчики. Зашуршали листья и какая-то птица, может быть, даже соловей, настраивая свой камертон, пропела то, что обещало стать трелью. Далеко на болоте стройным хором заквакали лягушки. Сверчок крутанул свою трещотку прямо над ухом, и дружным потрескиванием откликнулись многочисленные цикады. В воздух поднялись мерцающие зелёные искорки. Протянув руку, я поймал одну. В кулаке сердито жужжал и тыкался в пальцы толстый светлячок.

Вода побежала быстрей, и теперь в темноте, где-то справа журчал ручей. Колокольчики смолкли, успокоились лягушки, стихло пронзительное стрекотание, и невидимый певец начал-таки свою полуночную трель. Узкий луч света, упавший откуда-то сверху, на секунду выхватил из темноты ветвь дерева, длинную рыжую тень и хищные рысьи глаза. Я невольно вскинул голову, узнать, не луна ли то бросила взгляд из-за стремительно несущихся туч.

А странная светомузыка тем временем продолжалась. Тигр бесшумно резал грудью потоки трав, позволяя им сомкнуться за собой; филин, страшно сверкая огромными глазами, пикировал на убегающую мышь. Сцепившись рогами, кружили на месте олени; оскалив зубы и вздыбив шерсть на загривках, рвали друг друга волки — и всё это под аккомпанемент крохотного лесного певца.

Светлячки прекратили броуновское движение и выстроились двумя параллельными линиями, обозначив тропу. Люди, испуганные и восхищённые, робко потянулись вдоль этой мерцающей дорожки. Вспышки засверкали чаще, ближе. Здесь, на расстоянии вытянутой руки, велась борьба за жизнь. Одних или других. Взгляд выхватывал из темноты летучую мышь, преследующую мотылька, и змею, подстерегающую лягушку.

Следующая комната поразила меня больше, чем всё, что я видел до сих пор. Нежно-голубая мраморная плитка, воздушные драпировки на стенах, ровный свет, текущий отовсюду; круглый водоём посередине и надпись, тянущаяся по берегу; четыре моста, взбегающие к возвышению в центре бассейна. Над бассейном на едва заметных серебряных паутинках покачивалось ложе. Тонкая, унизанная перстнями рука откинула полог, и ведьма ступила босыми ногами на мрамор. Высокая стройная женщина поражала правильностью черт и красотой лица. Она подобрала длинное облегающее платье. Затрепетали алые атласные ленты. Водные блики заплясали по обнажённой коже, когда Наина, едва касаясь изогнувшегося мостика, порхнула на берег, навстречу гостям. У меня ёкнуло сердце. На минуту мне показалось, будто я вижу Юлию.

— Рада приветствовать вас в моём доме. — Голос ведьмы обволакивал подобно туману.

Графиня улыбнулась в ответ.

— Мы уже имели возможность восхититься вашим мастерством. Браво!

Наина, обворожительно улыбаясь, взяла графиню за руку.

— Как я могу предлагать моим гостям кота в мешке?

— В таком случае вы отрекомендовали себя с лучшей стороны.

Ведьма опустила глаза, пряча лукавую улыбку.

— Прошу вас, пройдёмте в мой кабинет.

Рука об руку они прошли за драпировки.

Кабинет ведьмы поражал своей воистину рабочей обстановкой. Ноги утопали в тумане, лившемся из реторт. Коробочки и склянки на полках вдоль стен были выстроены ровными рядами и снабжены этикетками. Пучки трав свисали со специальных крючков. Инструменты, слишком уж напоминавшие хирургические, холодно поблёскивали на столиках. Яркий голубой огонь весело плясал в огромном камине, и целая гора котлов и котелков чугунных, медных, бронзовых, серебряных и даже золотых выставляла напоказ свои круглые бока из ниши за камином. Одну стену занимала оккультная символика, изображения и статуи древних божков, обширная коллекция амулетов, от простого пучка перьев, вымазанных глиной, до изделий, искусно выполненных из драгоценных камней и металлов. В огромном застеклённом шкафу хранились образцы горных пород и минералов. Особо расположилось развешанное на стене оружие. На специальных подставках, тумбах и крюках располагались кремниевые ножи, копья с костяными наконечниками, каменные топоры, мечи, кованные из меди, алебарды, пращи, луки и стрелы. Моё внимание привлекла длинная булавка, сверкающая рубинами, приколотая к подушечке алого бархата. И всё это было окутано едва заметным голубоватым свечением.