Ключ-город

Иные, подкинув монету в воздух, ловили ее на лету, совали в карман поближе, до первого кружала. Многие зашивали медяки в полу, сохранности ради. Деньги в мужицком обиходе вещь редкая.

Получил свое жалованье по капитанскому чину и Петр Михайлов — «триста шездесят шесть рублев».

Холстяной мешочек с деньгами капитан перебросил Бухвостову:

— Сбереги.

Любопытствующим солдатам Сергей Леонтьевич за верное рассказывал, что Петр на жалованье живет, «а народные деньги оставляются для государства пользы».

Так оно и было. Капитан ел из солдатского котла и носил казенную мундирную одежду…

Начиналось водополье. С края острова на бревенчатых клетях стояли десять недостроенных паузков. Днища были настланы, кривули поставлены. Только бока не всюду обогнуты. Паузки всплыли, закачались на волне. Чтобы не раздавило их льдинами, солдаты кинулись в воду, кто по грудь, кто вплавь. Хватали суда, гнали к острову.

С неделю Шлиссельбургская крепость была отрезана от матерой земли. Но едва очистилась Нева, петровские денщики, нахлестывая коней, умчались по новгородской дороге торопить идущие полки.

Фельдъегерь увез в Москву письмо к Тихону Стрешневу, который ведал набором солдат по всей России.

«Min Herz, — так начиналось письмо, — как ваша милость сие получишь, изволь не медля еще солдат, сверх кои отпущены, тысячи три или больше прислать в добавку, понеже при сей школе много учеников умирает; того для не добро голову чесать, когда зубы выломаны из гребня.

P i t e r,

из Шлютельбурга».

Первый конный едва отъехал — за ним скачет другой; туда же в Москву, к тому же Стрешневу, мчит письмо вовсе краткое.

«Присылай, что больше лутче».

Петр бесконечно зол. Волком глядит на сотоварищей. Вплотную надвинулась весна, а к кампании ничего не готово.

Половина назначенных к бою пушек — в крепости, а другая половина застряла в грязи где-то на Волхове. Порох потопили, переправляясь через разлитые реки. Хлеба нехватка, того и гляди голодать начнут. Некормленный солдат в баталию не гож. Лекаря еще из Москвы не выехали, а тут от болотной гнили и стужи мрет народ. Донская низовая конница не пришла, и где она — неизвестно…

Разленились за зиму. Не выбраться из берлог. Увальни. Лежебоки.

Офицеры стараются не попадаться на глаза бомбардирскому капитану.

Он вышагивает по острову из конца в конец мрачный, неразговорчивый.

С кем начинать кампанию?

Кому поведать о великих надеждах этой весны?

Ведь до моря-то осталось верст шестьдесят, вниз по Неве, к устью. Всего-навсего — шестьдесят!

Легкими эти версты не будут.

В низовье высятся стены шведской крепости Ниеншанц.

Какие там у врага войска? Велика ли артиллерия? Готовы ли к осадному бою? После падения Нотебурга за зиму шведы могли сделать многое — войска ввести и валы нарастить.

Десятки вопросов. Ни одного ответа. Слишком мало известно о Ниеншанце. В потайных тетрадях записана толща стен крепости и примерное начертание бастионного рубежа. Записана глубина у корабельной пристани на речке Охте, там, где она впадает в Неву. Добрая глубина. Корабли могут без опасения бросить якоря у самого берега. В тетрадях высчитаны водные и пешие пути к Ниеншанцу от Нарвы, от Выборга[5].

Но все эти записи прошлогодние и позапрошлогодние. Надо же знать, что изменилось в Ниеншанце, что там сейчас!

Крепость сия на самом пороге моря. Шведы будут драться за нее всеми силами.

Бомбардирский капитан, и закрыв глаза, видел необозримое взморье, волны, набегающие на берег.

Шестьдесят верст. Только шестьдесят верст до взморья.

Поперек пути — Ниеншанц.

4. ХОЗЯИН МАТИС

Получилось так, что первым одолел эти шестьдесят верст маленький сероглазый барабанщик Семеновского полка.

Нужно было разведать Ниеншанц, или, как его называли по-русски, Канцы. В Шлиссельбурге решалось — кого послать? Вызвался Тимофей Окулов. Край ему хорошо знаком, он сразу найдет и пристанище, и помощников в отважном деле.

Но в том-то и загвоздка, что бывал он там много раз. «Русского Тима» могут скоро узнать и раскрыть.

В Канцах и в окрестностях жило много русских. Все же опасность слишком велика. Шведы сейчас, конечно, особенно внимательно следят за молодыми россиянами солдатского возраста. Нет, Окулова посылать нельзя.

Вот если бы нашлась девчонка, смелая, сообразительная. Уж она-то прошла бы через рубеж и через шведские селения легко и неприметно, как нитка сквозь игольное ушко.

Но откуда взяться девчонке в Шлиссельбургской крепости?

Переодеть в женское платье кого-либо из безусых солдат! Эта мысль пришла в голову Голицыну. Так как безусыми в армии были только барабанщики, а среди них больше всех на девчонку походил Васек Крутов, то на нем сразу же и остановили выбор.

Сначала барабанщику ничего не говорили о том, что ему придется делать. Просто велели в селе на левом берегу найти бабью одежку и переодеться. Сердце у бедняги упало. Что это означает?

Когда перед полковником Голицыным появилась не девчонка — девушка, сероглазая красавица, он отступил на шаг, как бы отгоняя наваждение:

— Чур, чур меня… Ну, барабанщик. Юбку ловко носит, будто всю жизнь носил…

Михаила Михайлович шутя спросил: