Ключ к ее сердцу

— Дом? При чем здесь дом? — взвился агент Интерпола. — Я прихожу к тебе поговорить о делах, а застаю здесь… — Он не договорил. — А ты… вообще в душе! — с почти детской обидой воскликнул он и тут же примолк, сам испугавшись своей непосредственности. Зато Анна внезапно поняла, что творится сейчас в его душе.

— Этот молодой человек — дизайнер, он будет обновлять интерьер гостиной! Я говорила тебе, что собираюсь ее переделать. Неужели ты не помнишь? А в душ я пошла, потому что уронила на себя банку с краской, — обрушила она на голову бедного агента свои мятежные октавы и почти спокойно закончила: — Войди наконец в дом и посмотри на стену.

Пламен сделал шаг и закрыл за собой дверь. Его глазам предстала дивная картина не то рая, не то детского сада: стена была сплошь разрисована многоцветными полосками, ежиками, зайчиками, бабочками и цветами. От изумления он не знал, что сказать. Тут только до него дошло, как глупо он себя вел. как идиот. Как влюбленный идиот. От стыда он закрыл лицо руками.

— Прости меня, — глухо проговорил он. — Я не знаю, что на меня нашло. — Пламен врал. Он прекрасно знал, что именно на него нашло. Это была ревность, жгучая ревность, от которой мутится рассудок. Но он попытался срочно реанимировать в себе агента Интерпола и с прежней горячностью набросился на нее: — Я беспокоюсь о тебе, я только что получил новые сведения, которые касаются тебя, и…

— Я понимаю, — прервав его, тихо заговорила Анна. — Но запомни: ты не имеешь права разговаривать со мной в подобном тоне, что бы ни произошло.

Я не виновата в том, что ты… за меня волнуешься. — Она чуть было не сказала «меня ревнуешь», но вовремя прикусила язык. — Ты устроил мне сцену, как будто я твоя жена, в то время как мы просто партнеры. Не забывай об этом.

Пламен вынужден был проглотить пилюлю. Она отчитывает его, как мальчишку, но он не может не признать ее правоту. Действительно, он был не прав.

— Прости, это больше не повторится, — нашел в себе силы сказать Пламен.

«А жаль! — подумала Анна. — Тебе очень идет, когда ты ревнуешь». Но вслух великодушно произнесла, словно ничего не случилось:

— Конечно, прощаю. Будешь чай?

Пламен с благодарностью подумал, что с ее стороны очень благородно вести себя так, будто этой нелепой сцены и не было. И со всем пылом, на какой был способен, ответил:

— С удовольствием!

— Давай я накрою в гостиной?

— Ничего не имею против.

Когда они сели за стол, он начал разговор о расследовании. У него действительно были для Анны новости.

Глава 12

— Ситуация усложняется. Предатель среди нас узнал о том, что я ввел в их организацию своего человека. Он не знает, когда я это сделал и кто этот агент, но предупредил владельцев фирмы, и теперь там наверняка все смотрят друг на друга с подозрением. Сейчас они начнут нервничать и могут сделать ошибку. И тогда их можно будет брать! — Пламен говорил азартно, глаза его блестели.

— Не знаю, радоваться мне этому или пугаться. — Она и в самом деле не знала.

— Ни то, ни другое. Тебе нужно просто быть очень осторожной. Никуда специально не лезть, ничего не вынюхивать, не навлекать на себя подозрений. Просто продолжать работать.

— О, кстати! Возможно, это как-то связано одно с другим: мой шеф немного изменил профиль моей деятельности, и теперь я буду часто ездить в командировки.

— Возможно. Может быть, он хочет подержать тебя на расстоянии, пока окончательно не поймет, что ты за человек.

— Может быть. Но я ничего не имею против. Мне нравится путешествовать, а раньше мне это почти не удавалось.

— Что ж, тогда мы будем видеться реже, — ответил Пламен и сам подивился, как грустно это у него прозвучало.

— Да, действительно жаль, мне так нравились твои неожиданные появления у меня дома. — Анна тоже грустно улыбнулась. Еще она подумала, что, когда расследование будет закончено, они больше никогда не увидятся. И вдруг поняла, что успела влюбиться в этого красавца детектива. И что ей будет очень не хватать его. И что она очень, очень хочет, чтобы он не покидал ее. Неожиданно у нее перехватило горло. Она встала и подошла к окну, чтобы скрыть предательски заблестевшие на глазах слезы.

Пламен подошел к ней.

— Я, наверное, нарушу все мыслимые инструкции, если скажу тебе то, что хочу сказать: у нас с тобой и так все не по инструкциям. — Он улыбнулся. Сделал паузу. И глубоко вздохнул. — Когда все это закончится, мне будет… тебя очень не хватать… Правда.

Анна хотела воскликнуть: «Что? И тебе тоже?» — но почему-то голос ей на секунду отказал. Какая-то горячая и неудержимая волна вдруг поднялась в ее груди, смела все преграды и запреты, брызнула слезами из глаз и вырвалась наружу потоком быстрых, захлебывающихся слов: