Ключ к сердцу императрицы

Лидия не была избалована мужской ревностью. Прямо скажем, она ее почти не знала. И странная вещь произошла с ней сейчас: вместо того, чтобы оскорбиться, она почувствовала себя… польщенной. Ну да, Алексей молол обидную чушь, но из-за того, что не мог делить Лидию с кем бы то ни было, даже в прошлом! Конечно, конечно, нет ничего более разрушительного и даже глупого, чем ревность к прошлому, однако же… это оказалось так приятно! Честное слово, Алексей и впрямь был бы готов убить всякого, кто оказался бы сейчас между ними, кто решился бы им помешать!

Она снова прилегла рядом с ним и прошептала тихо, ласково, словно говорила с ребенком:

— Ведь я не знала, что когда-нибудь встречу тебя. Только случайность помогла мне обрести это счастье. Поверь, что, если бы я могла предвидеть нашу встречу, я никому и никогда не позволила бы прикоснуться к себе!

«И выступила бы сейчас в роли перепуганной дебютантки, какой я была, когда отважилась на первый в жизни секс с тем мальчишкой с нашего курса… как же его звали… да уж и не припомнить теперь!» — подумала Лидия, однако немедленно прогнала эту ненужную, принадлежавшую прошлому… или все же будущему… мысль. Да какая разница, в прошлом она или в будущем, какая разница, что было, что будет, чем дело кончится и чем сердце успокоится, если Алексей снова тянется к ней руками, губами и плотью, если она опять мечтает лишь об одном — принадлежать ему и владеть им!

Они вновь слились в объятиях, задыхаясь в унисон, как вдруг… как вдруг Лидия отчетливо услышала громкий скрип. Но это не был скрип ее деревянной кровати. Звук исходил от двери.

Кто-то стоял под дверью. Кто-то следил за ними…

Алексей тоже услышал это и замер. Отпрянул от Лидии…

— Что за чертовщина! — прошелестели его губы. — Что это значит?!

Да нет, чертовщиной тут, пожалуй, не пахло. Вряд ли призрак Гаврилы Ивановича оказался столь патологически любопытен… Это не бес, не привидение, это человек! Постоял, прислушиваясь, — и осторожно двинулся дальше по коридору.

— Нас кто-то слышал! — с ужасом шепнул Алексей. — Кто-то следил за мной… видел, как я вошел к тебе, и слышал каждое наше слово, каждый вздох! А что, если это была Ирина?!

Это имя ударило Лидию в самое сердце.

— Ирина? Так, значит, ты вовсе не так уж и равнодушен к ней? — Она вскочила с кровати и торопливо надела рубаху. Затянула завязки так, словно петлю на шее затягивала. — Ты не должен был приходить сюда, если так уж заботишься о мнении Ирины!

— Она спасла мне жизнь, — насупившись, пробормотал Алексей. — Она влюблена в меня. Я всегда знал, что она влюблена в меня, оттого и спасала, хотя рисковала собой. Она любит меня всем сердцем. А я… я отплатил ей черной неблагодарностью, потому что не совладал с зовом плоти. Если она узнает об этом, никогда не простит.

Лидия с трудом перевела дух. Ревность пронзила ее так остро, так больно, что имелось лишь одно средство справиться с ней — причинить ответную боль Алексею.

— Ни-че-го, — даже не произнесла, а проскрипела она, сама поразившись тому ехидству, которое прозвучало в ее голосе. — Простит. Простит, и ты поведешь ее под венец не позднее чем через два года. А может быть, и раньше. Надеюсь, ты поторопишься. Все-таки Ирина — дочь графа, генерала, отнюдь не бесприданница… Очень выгодный брак. Такой шанс нельзя упустить. Поспеши, а то вдруг кто-то перейдет дорогу!

И тут же Лидия прикусила язык, вспомнив про убийство.

Сказать ему? Предупредить?

Не поверит, даже слушать не станет…

Алексея словно ветром сдуло с постели!

— Никто и никогда, — прошипел в ответ, — никто и никогда не оскорблял меня сильнее! Будь ты мужчиной, я вызвал бы тебя к барьеру! Но ты женщина, поэтому я должен молча проглотить это оскорбление и уйти, проклиная тебя!

Он ринулся к двери, но, уже взявшись за ручку, вспомнил, что на нем и нитки нет, кроме повязки на плече. Вернулся, сгреб в охапку свои брюки и рубашку, раскиданные по полу, и исчез.

Только сейчас Лидия почувствовала, какие ледяные у нее ноги. Забралась в постель, прильнула лицом к прохладной льняной простыне, еще помнившей запах Алексея, и закрыла глаза.

«Мне надо уходить, уходить отсюда! Вернуться в Москву, искать обратную дорогу домой!» — твердила она как заклинание, но это не помогло. Идти ей было некуда, да и сил не осталось. Все, что она могла сейчас сделать, это плакать. Ну вот она и точила слезы в подушку, пока не уснула, и даже жизнерадостный крик третьих петухов не смог ее разбудить.

Глава 9. Крест на тарелке

— Да что это с вами нынче, барышня Лидия Александровна?! — в ужасе возопила Фоминична. — Вы никак с левой ноги встали?!

Лидия только зубами скрипнула, в очередной раз швыряя за спину деревянную солонку. На сей раз — деревянную. Наверное, Фоминичне стало жаль той, фарфоровой, разбитой за завтраком, вот она и позаботилась о барском добре, уверенная, что Лидия все равно рассыплет соль опять. Так оно и вышло.