Ключ Лжеца (ЛП)

Я сделал шаг в сторону Альрика. Ещё шаг. Пальцы его правой руки дёрнулись. И я побежал, словно за мной гнались все черти ада.

ДЕВЯТЬ

Глубокие овраги, вымытые дождём в древних застывших потоках лавы, привели нас в бухту, где на якоре стояла лодка Кары.

– Далеко до лодки-то, – сказал я, вглядываясь во мрак. Бегать в оврагах опасно весь день. Спускаться по склону в темноте – это всё равно, что напрашиваться на сломанную лодыжку. А теперь, тёмной ночью, Кара ждала, что я поплыву в сторону далёкого и чуть более тёмного клочка моря, который якобы был лодкой. Я видел лёгкое свечение волн, где пена бурлила вокруг зазубренных камней на месте берега, а дальше… ничего. – Очень, очень далеко!

Снорри рассмеялся, словно я удачно пошутил, и начал складывать оружие на маленький плотик, который Кара притянула к берегу, когда подошла. Я, содрогнувшись, обхватил себя руками. Снова начался дождь, хотя было так холодно, что я ожидал снега. И где-то там нас выслеживала некромантша… или уже выследила, и теперь наблюдает из-за камней. Где-то там Кнуи и Альрек ковыляют по нашим следам – изломанные, сочащиеся, наполненные тем жутким голодом, который охватывает людей, когда они возвращаются из смерти.

Пока остальные готовились, я с обычным молчаливым отвращением смотрел на море. Из-за облачной гряды показалась луна, которая бросала тусклый свет на зыбь океана, превращая прибой в белые ленты.

Похоже, Туттугу разделял некоторые из моих опасений, но у него, по крайней мере, как у моржа, имелся жир, который помогал сохранять тепло и добавлял плавучести. А мою способность плавать можно было точно описать словами "как топор".

– Я плохо держусь на воде.

– Ты и на земле-то неважно держишься, – фыркнул Снорри.

– Мы подплывём ближе. – Кара глянула в мою сторону. – Сейчас прилив, так что могу подогнать её ближе.

Итак, сложив одежду плотными тюками на плот, один за другим они вошли в прибой и отплыли в сторону лодки. Туттугу плыл последним, и, судя по его совсем не викингским взвизгам и охам, легко можно было догадаться, насколько вода ледяная.

Я стоял один на берегу, слушая звуки волн, ветра и дождя. Леденящие капли щекотали мне шею, волосы лезли в глаза, и те части моего тела, которые ещё не онемели от холода, болели, ныли, пульсировали и горели от боли. Лунный свет раскрашивал в чёрно-серебристые цвета скалистые склоны за галькой, рисуя беспорядочный узор, в который мои страхи встраивали медленное приближение восставших из мёртвых ужасов. Возможно, из тех тёмных впадин прямо сейчас наблюдала некромантша, или Эдрис безмолвными жестами направлял хардассцев в мою сторону… Облака поглотили луну, ослепив меня.

Норсийцам понадобилось гораздо больше времени, чем мне казалось разумным, но наконец я услышал крик Снорри. Снова вышла луна, выглянув в пробитую ветром дыру в облаках, и из темноты показалась лодка, выделявшаяся на серебристом фоне. Судно Кары выглядело намного более пригодным для плавания, чем лодка Снорри: длиннее, элегантнее и с более глубоким корпусом. Снорри перестал грести ярдах в пятидесяти от берега и скрытых под водой камней. Высокая мачта и свёрнутые паруса покачивались вперёд-назад; под лодкой перекатывались волны, готовясь разбиться о берег.

– Ял! Давай сюда! – Прогремел над водой голос Снорри.

Я стоял, не желая лезть в воду, и смотрел, как буруны разбиваются, обрушиваются пеной и отступают, цепляясь за гальку. А ещё дальше в море вода плясала от дождя.

– Ял!

В конце концов один страх вытеснил другой. Оказалось, я больше боюсь того, что могло под покровом темноты спуститься с гор, чем того, что могло шнырять под волнами. Я бросился в прибой, громко ругаясь от поразительного холода, и попытался тонуть в направлении лодки.

Моё плавание состояло из длительных и ужасных повторений. Сначала я уходил под ледяную воду, потом, молотя руками и ногами, поднимался на поверхность, слепо хватал ртом воздух, несколько секунд бился в пене, и меня накрывала следующая волна. Всё резко закончилось, когда мой плащ зацепил шест с крюком на конце, и Снорри вытащил меня на борт, словно выпавший груз.

Следующие несколько часов я лежал промокший и настолько истощённый, что почти не мог жаловаться. Я думал, холод станет моей смертью, но не мог придумать ничего, чтобы решить эту проблему. А даже если бы какая-нибудь идея в голову и пришла, у меня не хватило бы сил её воплотить. Остальные пытались завернуть меня в какие-то вонючие шкуры, которые женщина припрятала на борту, но я их проклинал и не желал сотрудничать.

На рассвете мы уже дрейфовали под чистым небом в паре миль от берега. Кара развернула парус и установила курс на юг.

– Ял, развесь одежду на лине и залезай под шкуры. – Снорри снова бросил мне шкуры. С виду вроде медвежьи. Он указал на свои тряпки, развевавшиеся на верёвке, привязанной к парусу. А его грудь едва прикрывала шерстяная одёжка, которой я раньше не видел.