Ключ от черствого сердца, или Леди из нержавейки

Дома Ракитин переоделся в брюки и пуловер, позвонил жене и принялся растапливать камин. На столе уже стояли поднос с рюмками и простенькой закуской, большая хрустальная пепельница, зажигалка и пара свечей в массивных граненых подсвечниках.

Когда к дому подъехала машина, Ракитин мгновенно поднялся на ноги. Едва затих мотор, он уже открыл дверь и остановился на пороге, ожидая, пока гость поднимется на крыльцо. Тот вошел с улыбкой и поздоровался с хозяином за руку.

– Привет, Валентин. О, коньячок! Хорошо, что не валерьянка. Значит, ничего катастрофического, насколько я понимаю?

Степану Евгеньевичу Таволгину было около шестидесяти. Невысокий, кругленький и улыбчивый, он походил на Хрюшу. Наливные щеки и маленькие веселые глаза довершали иллюзию. Казалось, ничто не может заставить его впасть в уныние.

– Степан Евгеньевич, у нас проблема, – осторожно сказал Ракитин, как только пригубили коньяк.

– Это я уже понял. – Таволгин еще раз приложился к рюмке, зажмурился, потом открыл глаза и коротко спросил: – Кто?

– Густов.

– Олег?! – Брови Степана Евгеньевича поползли вверх. – Чего он хочет?

– Он хочет невозможного.

– Давай поконкретнее, – поморщился тот. – Не виляй. Не надо меня готовить, как барышню к первому свиданию.

– Он желает, чтобы мы отдали долг партнерам во Флориде.

– До-о-олг? – протянул Таволгин. – А он его нашел, этот долг?

– В том-то все и дело, – возбужденно заговорил Ракитин, отбросив показную сдержанность. – Густов считает, что ловля курьера – дело слишком шумное. Что мы привлекаем к себе чересчур много внимания. – Он понизил голос до шепота: – Ему пришлось избавиться от двух человек.

Таволгин хмыкнул:

– Это его работа. Для того и нанят был. Лучший специалист, елки-палки! С чего он вдруг разнылся?

– Он не разнылся, а просто… просто озверел. Стал наезжать на меня. Говорит, слишком много следов по одному делу. Он не привык так работать.

– Пусть все подчистит – и дело с концом.

– Я то же самое ему сказал.

– А он что?

– А он ответил, что из-за нашей жадности может накрыться весь бизнес.

– Из-за нашей?

– Ну, из-за моей!

– Не «ну», Валентин. Густов ничего не должен обо мне знать. Никто не должен.

– Я просто оговорился, – смутился Ракитин.

– Ладно. А ты сам что думаешь?

– Если мы хотим защититься со всех сторон, то лучше, конечно, поступить так, как он говорит. Но дело ведь не только в том, что придется отдать свои деньги.

– Я знаю, в чем проблема. Чтобы приготовить посылку и найти нового курьера, понадобится много времени. А американцы требуют свою долю прямо сейчас. Хотя это был их курьер.

– Но он до пункта назначения не добрался, – пробормотал Ракитин.

– Это вовсе не означает, что мы причастны к его исчезновению.

– Мы тысячу раз говорили, что риск должен быть общим, но когда дошло до дела, начались всякие сложности.

– И как ты предлагаешь поступить с Густовым?

– Я понятия не имею! – Ракитин нервно промокнул губы салфеткой.

– Вот что. Скажешь ему, что мы прекращаем поиски курьера. Пусть ляжет на дно. Найдешь другого человека.

– Вы шутите, Степан Евгеньевич? Специалисты такого уровня на дороге не валяются. Где же я его найду?

– Ты меня спрашиваешь? Ну-ну, Валентин. В момент, когда жизненный уровень граждан упал до предела, задавать подобные вопросы по меньшей мере смешно.

– Хорошо, – кивнул Ракитин. – Я дам Густову команду лечь на дно.

– А если он этим не удовлетворится и будет настаивать на том, чтобы мы вернули американцам деньги, – светским тоном сказал Степан Евгеньевич, – убери его.

Ракитин едва заметно поежился.

– Или ты тоже считаешь, что надо возместить американцам их потери?

– Да нет, я как раз наоборот…

– Ну, вот и решили. Поеду-ка я домой, Валентин. Хоть у тебя здесь и уютно, но чем меньше я буду светиться, тем лучше. – Он растянул губы так, что щеки врезались в глаза, и тряско рассмеялся: – Ты меня компрометируешь!

Ракитин слабо хохотнул в ответ. Сейчас этот тип отправится домой, возвратится к своей респектабельной жизни. А ему придется утрясать все проблемы лично. Когда Таволгин отбыл, хозяин дома схватился за телефон. Он собирался сразу же расставить все точки над «i», переговорив с нужными людьми. Он не хотел, чтобы Олег Густов со своей опасной улыбочкой из-под усов завтра утром снова появился в офисе фонда.

– А где ребята? – спросила Полина, водружая на стол сумки с продуктами.

– Левка отправился утрясать вопрос о продлении аренды лаборатории.

– А Виктор?

– Ушел, – коротко ответил Глеб.

– Куда это? Мы ведь договорились, что он не будет больше рисковать и выходить на улицу! – возмутилась Полина.

– Знаешь, мы тут подумали и решили, что мне с моим скудным опытом секретаршу не охмурить, – соврал Глеб. – Левка со своими завиральными теориями относительно знакомств тоже внушает определенные опасения. Так что остался один Витька. Да не волнуйся ты так! – участливо сказал он, заметив, как побледнела Полина. – Он не собирается входить прямо в офис. Подкараулит девицу на улице. Уж она-то точно не в курсе махинаций, которые проворачивает верхушка фонда. И лицо Виктора, ежу понятно, ей совершенно незнакомо.