Ключ от Града на холме

– Отчего же? – усмехается Степан Тимофеевич. – Большой прок тебе будет: я тебе за твой дорогой товар отдам жизнь твою купеческую. Бери, не торгуйся: дороже тебе никто не даст!

Тут на глаза ему попадается жмущийся к ногам купца ребенок лет пяти в золоченом халате, с сафьяновым мешком на коленях.

– А это что за малец? – в глазах Разина блеснуло любопытство. – Никак царевича киргизского в полон везешь?

– Зачем в полон! – проворчал Тит. – В пустыне я его нашел. Караван в песчаную бурю попал, один этот мальчонка уцелел.

– Во как! – то ли удивился атаман, то ли развеселился. – Ну, малец, а что это у тебя в котомке?

Рванул на себя мешок, потянул завязки, открыл резной город – и обомлел.

Ничего вокруг себя не видел грозный атаман, не сводил глаз с дива дивного, с града резного. Словно шел по его узким улочкам, меж садов тенистых и дворцов разукрашенных, на самый верх холма, к храму чудесному…

И снизу, с палубы, пристально смотрел на Разина ребенок – пристально, упорно, безмятежно.

– Ты что, Тимофеич? – окликнул атамана Черноярец. – На наши струги идти надо…

– Царьград! – проговорил Разин, едва слыша своего есаула. – Истинный Царьград!

– Уходить надо, Тимофеич! – поторопил его есаул. – Дозорные кричат, будто появились корабли воеводы Прозоровского!

– Надо уходить! – вздохнул Степан Тимофеевич. – А Царьград этот я себе возьму, в счет своей законной добычи. Мне ведь, Ванята, тоже своя часть причитается…

Он сунул резной град обратно в мешок, закинул на плечо, шагнул к борту струга.

И ребенок в золоченом халате поднялся, подоткнул полы своего халата и засеменил вслед за атаманом.

– Ишь ты! – усмехнулся, заметив его, Разин. – Ровно собачонка! Ну ладно, малец, пойдем со мной, выращу из тебя настоящего казака! Гляжу, ты не из трусливых!

Казаки перегрузили к себе на челны товары Варсонофьева и поплыли по протокам среди камышей прочь от устья Волги, где поджидал их со своими стрельцами астраханский воевода Прозоровский. Спешили они к острову, возле которого дожидался их Сережка Кривой с десятью стругами. Соединившись, стали бы большой силой и смогли пойти на прорыв.

Быстро темнело.

На казацких стругах запалили огни, чтобы не заплутать в потемках. Плыли быстро, тихо переговариваясь.

Вдруг сбоку, со стороны берега, вынырнули из камышей большие темные челны, рванули наперерез.

– В море! – рявкнул Степан Тимофеевич. – Поднажмите, ребятушки, не дадимся воеводе!