Ключ от Града на холме

– А стоит ли? – Вета взглянула на него с сомнением. – И откуда вы знаете, как меня зовут? Честно говоря, я и сама-то нечасто вспоминаю собственное полное имя!

– А зря! – пылко возразил он. – У вас очень красивое имя! Иветта! – Он проговорил ее ненавистное имя, словно пробуя его на вкус. – А меня зовут Арсений.

– Арсений? – переспросила Вета. – И что же вам от меня нужно, Арсений?

– Я могу быть вам очень полезен! – проговорил тот доверительно и осторожно взял Вету за локоть.

– Боюсь, что вы меня с кем-то путаете… – Вета попыталась выдернуть локоть.

– Нет, что вы! – Он искательно заглянул ей в глаза. – Как можно вас с кем-то спутать? Ведь вы, именно вы унаследовали библиотеку Глеба Николаевича?

Это прозвучало наполовину как вопрос, наполовину как утверждение.

– Допустим… – созналась Вета, начиная понимать интерес незнакомца. – И что с того?

– А то, что вы не очень разбираетесь в книгах, ведь так?

– Ну отчего же… – Вета невольно обиделась. – Я же училась у Глеба Николаевича…

– О, конечно! – Арсений уморительно сморщился. – Я нисколько не хотел вас обидеть, но признайтесь, только честно, – вы знаете, чем отличается двухтомное издание Гиббса восемьдесят шестого года от однотомного девятьсот третьего?

– Понятия не имею! – честно созналась Вета. – А что – неужели это так важно?

– Еще как! – Ее собеседник всплеснул руками, удивляясь ее невежеству. – Двухтомник стоит в двадцать раз дороже!

– Ну и что? Я вовсе не собираюсь продавать книги!

– Тем не менее! – Арсений наклонил голову, как птица, и заглянул в глаза Веты. – Мало ли, как обернется жизнь? Вы не разбираетесь в книгах, и поэтому всякий книжный жучок может вас обмануть, может нагреть руки на вашей, извините, наивности…

– А вы, значит, такой белый и пушистый? – насмешливо переспросила Вета. На ее взгляд, как раз этот скользкий тип как нельзя больше подходил под определение «книжный жучок».

– Нет, я не говорю, что я совершенно бескорыстен, – засуетился Арсений. – Но у меня есть принципы, я дорожу своей профессиональной репутацией, а самое главное – я очень люблю книги и хорошо в них разбираюсь… уверяю вас – очень хорошо! И я заверяю вас: в библиотеке Глеба Николаевича есть редчайшие, ценнейшие экземпляры, за которые настоящий ценитель заплатит огромные деньги… так вот, я могу помочь вам разобраться с этими книгами…

– Вам не кажется, Арсений, что сейчас не время и не место для подобных разговоров? – оборвала его Вета. – Мы, на минуточку, на кладбище, мы только что похоронили достойнейшего человека, а вы тут со своими предложениями…

– Извините! Извините меня! – Арсений вскинул руки, как будто защищаясь от обвинений. – Я глубоко уважаю ваши чувства, Иветта Вячеславовна, но боюсь, что может не представиться другого случая поговорить с вами…

– Думаю, я это как-нибудь переживу!

– Безусловно… – «Жучок» пригорюнился. – Но все же… еще раз позвольте вам напомнить, что вы всегда можете ко мне обратиться. – С этими словами он вложил в руку Веты визитную карточку. – И прошу вас, ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной! В этой библиотеке действительно есть бесценные экземпляры! Вас, как новичка в этом мире, могут обмануть, есть такие недобросовестные люди, для которых нет ничего святого…

Он поклонился, как комический персонаж какого-нибудь костюмированного фильма, и прибавил шагу. Не успела Вета и глазом моргнуть, как Арсений исчез за поворотом дорожки.

Она удивленно огляделась по сторонам, думая, не померещился ли ей этот странный разговор, и перехватила неприязненный, подозрительный взгляд жены племянника покойного профессора.

Нет, судя по этому взгляду, ей не привиделся «книжный жучок», не померещился разговор с ним.

Вета тоже прибавила шагу, чтобы оторваться от родственников покойного, но долго еще спину жег злобный взгляд. Удивительно противная женщина эта Дина!

Музей работал с двенадцати, так что на следующий день Вета спала долго. Как-то ей было нехорошо после похорон – не то от сырого холодного ветра, не то ото всей этой хоть и небольшой, но толпы с дежурно-скорбными лицами, и не было никого, с кем можно было бы просто помолчать и вспомнить, каким замечательным человеком был профессор, как они все буквально замирали на лекциях, когда он бывал в ударе, и в конце хотелось аплодировать, как артисту, и крикнуть: «Браво!»

Муж вечером снова задержался, и свекровь снова злорадно сообщила, что без него она за стол не сядет. Вета только пожала плечами и под кинжальным взглядом свекрови налила себе большую чашку чая с медом и отрезала кусок булки. Свекровь заняла оборону у холодильника, сообщив, что, пока она жива, в ее доме все будут соблюдать режим.

– Если не соблюдать режим, то нарушится процесс пищеварения! – крикнула она.

– О! – обрадовалась Вета. – Что-то слышится родное! А то я уж начала волноваться – вы целых три минуты не говорили о процессах…

Свекровь несколько удивилась – не сути разговора, а тону обычно со всем согласной невестки. Однако уперлась спиной в холодильник и раскинула руки – только, мол, через ее труп!