Ключ от Града на холме

– Видно, пришла пора ему помирать. Такое, видать, наказание тебе, ваше сиятельство, за грехи твои многие. К обедне ты ходишь редко, видно, в гордыне закоснел, денег на церковь хоть и жертвуешь, но скудной рукой. Так что готовься, ваше сиятельство, недолго твоему сыночку жить осталось. Могу его прямо сейчас соборовать да причастить, чтобы два раза не ходить, путь-то к твоему имению неблизкий!

– Подождем пока с соборованием! – сказал ему господин Иоганн и дал денег. Поменьше, правда, чем лекарю немецкому.

Батюшка деньги взял, полы рясы подоткнул и пошел к себе, напоследок посоветовав еще святой водой покропить да ладанку на грудь Ване повесить со святой землицей из Афона.

Отец святой водой покропил, ладанку Ване повесил – не помогло ничего, совсем Ваня чахнет.

Позвал тогда господин Ван дер Роде старуху деревенскую, травницу.

Старуха приковыляла, на клюку опираясь, по углам поплевала, травкой какой-то посыпала, заварила настой пахучий, да только Ваня тот настой пить не стал, к стене отвернулся. Травница что-то побормотала, поворожила и говорит господину Ван дер Роде:

– Не иначе, сглазил кто-то твоего сыночка. А то, может, присушила его какая-то зазноба. Через тот черный сглаз, через ту присуху помирает твой Ваня.

– А есть ли от того сглаза средство какое-то? – спросил ее господин Иоганн.

– Есть, как не быть! – отвечала старуха. – Надо только самого Ваню спросить – может, знает он, кто его присушил. Если скажет он, кто его присушил, кто околдовал – надо у той злодейки прядь волос отрезать да в самую темную полночь закопать эту прядь с жабьей лапкой да с крысиным ухом под виселицей, три раза вокруг себя повернуться да три раза повторить: «Уйди в землю, присуха, где лапа да ухо, с меня сойди, на злодейку уйди, кто меня присушил, тому вдесятеро!» Тогда та злодейка зачахнет, а Ваня ваш встанет жив-здоров, лучше прежнего!

А Ваня тут из последних сил приподнялся и говорит отцу своему, господину Ван дер Роде:

– Батюшка, знаешь ты, кто меня присушил, кто околдовал! Нет в том никакой тайны. Присушила меня Алена-меньшая, с которой я сызмальства дружен был. Только не хочу я, чтобы на нее колдовали да ворожили, не хочу, чтобы она вместо меня зачахла! Жени меня на ней, тогда хоть умру я спокойно, в мире да радости!

Огорчился господин Ван дер Роде, да делать нечего: сынок умирает, последнюю волю свою говорит, как ее не уважить?