Ключ от рая

— Я не про то тебя спрашиваю! В какую сторону? Это ты видел?

— В сторону вон ту. Я потом оглянулся, они туда поворачивали. — Курбан показал рукой направление.

Усатый больше ничего не стал спрашивать. Он крикнул что-то своим нукерам, и весь отряд поскакал туда, куда показал Курбан.

Узнав о том, что нукеры хивинского хана уже пируют в доме Ниязмухамеда, Арнакурбан-сарык пришел в бешенство. Ему не сиделось дома, он вышел на улицу и поглядел по сторонам. Аул был тих, как будто ничего особенного и не происходило. Арнакурбану казалось, что сама земля должна взбудоражиться от такого бесчестья: ее враги веселятся на ней, как у себя дома. «Эх, собрать бы сейчас человек сорок джигитов, — думал Арнакурбан, — да разогнать их как следует. А самому баю — камень на шею — и в реку!» Но думы эти были неосуществимы, и сам Арнакурбан прекрасно понимал это. Он горестно вздохнул и присел возле своей кибитки, прислонясь спиной к ее камышовой стене.

— Арнакурбан, о-ов! О чем задумался? — услышал он вдруг голос.

Арнакурбан поднял голову и узнал своего односельчанина.

— А, здравствуй, Анаал-ага!.. Вот сижу, о жизни нашей думаю.

— Думай, думай, дорогой… Мядемин уже пришел. А где ж твои друзья с оружием, все еще не приехали?

— Нет, не приехали. Я сам их жду. Должны вот-вот вернуться.

— Ну да, вернутся, когда Мядемин уйдет. Я историю такую слышал. Один бедняк пришел к богатому соседу и просит: «Дай мне денег взаймы, поминки по отцу справить». А тот отвечает: «Сейчас денег нет, приходи дней через десять». Знаешь, что ему бедняк на это сказал?

— Что?

— Он сказал: «Через десять дней поминок уже не будет…» Вот так и твои друзья, вернутся, когда уже нас Мядемин раздавит всех, как козявок!..

— Что ж ты мне это говоришь? Я что, какой-то особый старик, не такой, как другие? Моей голове терпеть то же самое, что и остальным.

— А зачем надо было на чужих рассчитывать? Зачем текинцев просить? Унижаться перед ними?

— Такие уж мы, сарыки. И предки наши любили просить, даже если знали, что им откажут.

Аннала эти слова рассердили.

— У сарыков никогда предки не попрошайничали, Арнакурбан! И если кто-то говорит так, то пусть он ест навоз моего жеребца!

— Тогда и отнеси навоз своего жеребца своему отцу. Потому что именно он нам рассказывал легенду о том, как сарыки стали попрошайками.

— Что это за легенда? — недоверчиво спросил Ан-нал. Его отец был известным мастером рассказывать всякие случаи и истории.

— А легенда такая, что один старый сарык еще давно-давно возвращался домой из Иолтани, проходил мимо бахчи, и вдруг захотелось ему очень дыни. Подошел он к хозяину и попросил. А хозяин был такой жадный, ну как тот богач, про которого ты говорил, и дыню ему не дал. И тогда старый сарык запел такую песенку:

Шел домой из Иолтани,

Одну дыньку попросил.

И не даст — ведь знал же сразу,

А зачем-то попросил…

С тех пор сарыки стали попрошайками.

Аннал-ага не нашелся что ответить, потому что не мог назвать ложью рассказ собственного отца, пробурчал только что-то невнятное, повернулся и пошел дальше своей дорогой.

А Арнакурбан тоже встал со своего места, поглядел еще по сторонам и вошел в кибитку. Дверь он плотно закрыл за собой и накинул крючок.

— Что это ты дверь запираешь? — спросила его жена. — Дай хоть на мир аллаха посмотреть!

Но Арнакурбан прошел молча в угол и лег на подстилку, укрыв лицо доном.

— Что с тобой, Арнакурбан?

Арнакурбан злобно прорычал в ответ:

— Поминки справляю. И ты справляй!

Мысли Арнакурбана кружились все вокруг того же, но единственное, что ему оставалось, — ждать и ждать, самая худшая пытка, которая только выпадает на долю человека.

И вдруг снаружи раздался стук конских копыт. Арнакурбан тут же вскочил на ноги и чуть не запрыгал от радости: он решил, что это прибыли гонцы из Серахса. Но радость его была преждевременной. Раздался сильный стук в дверь, а за ним голос:

— Плати за топор!

Это были нукеры Мядемина. Двое из них уже протиснулись в дверь, крючок с которой отлетел после первого же удара.

Молодой нукер, видно еще не привыкший к такому ремеслу, был слегка смущен, зато другой громко закричал:

— Ты что оглох, что ли?

— Мы заплатим, только душу оставьте в покое.

— Нужна нам твоя душа! Плати за топор!

Арнакурбан оглядел внутренность кибитки, выбирая,

чем бы полегче откупиться, сопротивляться этим громилам— он знал — пустое дело, все равно еще больше отберут. Но старший нукер не стал дожидаться, сам схватил первую попавшуюся на глаза вещь — небольшой, но красиво сотканный коврик, зажал его под мышкой и, подтолкнув младшего, вышел вслед за ним на улицу.

Арнакурбан тоже чуть погодя высунулся из кибитки. На улице толклись штук тридцать верховых лошадей, со всадниками и без них, одни уже притачивали награбленное к седлам, другие еще только ломились в двери соседних кибиток. Отовсюду неслось:

— Плати за топор! Плати за топор!