Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2)

- Ты просто давно не упражнялся на своей дудочке, - заметил Збышек и тут же помрачнел, вспомнив, при каких обстоятельствах Коростель доставал её в последний раз. Действительно, после укрощения Силы Древес Ян ни разу не брал в руки этот, на первый взгляд, нехитрый инструмент, сделанный Молчуном. На самом деле, Коростель после того случая несколько раз вынимал дудочку втайне от остальных друзей, тщетно пытаясь выдуть из деревянной трубочки с просверленными отверстиями хоть какой-нибудь звук, но дудочка опять онемела, словно замерзшее зимнее дерево, пережидающее не лучшие времена.

Ян решил сменить тему.

- Эгле меня недавно спрашивала, почему ты совсем перестал с ней разговаривать, жаловалась...

- Лучше бы мне совсем её не видеть, - сокрушенно пробормотал молодой друид и тихо прибавил, - или вообще не встречать её в этой жизни.

Ян в душе ругнул себя - стремясь уйти от неприятной и трудной для него темы, он ненароком царапнул сердце своему приятелю.

- Да нет, я просто так сказал. Просто вспомнил, вот и все...

Збышек уставился на Коростеля, его ноздри расширились.

- Ты что же... - неожиданно закричал Март и тут же осекся. - Ты что же, думаешь, я всегда был таким бесчувственным чурбаном? - перешел на свистящий шепот возбужденный Збышек. Коростель замотал головой, успокаивая молодого друида, но тот, похоже, теперь твердо решился излить хоть кому-нибудь душу.

- Я много страдал, - драматически всплеснул руками Март, - и страдание в какой-то момент моей жизни стало для меня каким-то болезненным искусством. О, я достиг тогда в этом деле великого мастерства! Знаешь, что это значит - погружать пальцы в раны души, бередя их, не давая зарастать? Хотя, конечно, я сейчас прекрасно понимаю, что моя печаль не может идти ни в какое сравнение с печалями человека пожившего, умудренного опытом. Такого, например, каким был Камерон. Но ведь у каждого возраста своя боль, Янек! И моя для меня - горше всех...

Ян хотел что-то сказать, но Март жестом остановил его.

- Не перебивай меня, друг. Иначе я уже никогда не скажу то, что должен. Сначала я думал, что это - только томления плоти. Потом - духа. Тогда я стал искать утешения в работе, в дороге. Ты знаешь, это ведь я сам упросил Симеона взять меня с собой. Перед тем, как он уходил из Круга, у нас с ним был серьезный и долгий разговор. Я убедил его тогда, и он сам, помню, согласился со мной, что дорога лечит. Но судьба отчего-то опять посмеялась: ты встретил Эгле в лесу, и я не думаю, нет, я просто знаю, что это не было случайностью. Эгле искала нас, чтобы быть с нами, но зачем она никому не говорит! И даже Травник её ни о чем не спрашивает, словно они сговорились! А теперь она идет с нами. А я, я-то ведь уходил из Круга, чтобы только её не видеть, понимаешь?! У меня на глазах строит тебе глазки, оказывает знаки внимания - думаешь, это все ради тебя?

- И вовсе она не строит мне никаких глазок, - буркнул смущенный Ян, с ужасом чувствуя, что начинает краснеть, пусть хотя бы и только внутренне.

- Я же не обвиняю тебя, чудак человек, - воскликнул Збышек и обнял Яна. - Такова уж женская природа, а я, поверь мне, в этом уже разбираюсь. Они не любят спокойствия и постоянства чувств, им обязательно нужны страдания, ссоры, примирения, как на качелях - вверх-вниз, вверх-вниз... А я не хочу с этим мириться! Не любит она меня - её дело. Бесится, что я перестал обращать на неё внимание - ну и пусть!

Збышек доверительно заглянул Яну в глаза.

- Знаешь, на самом деле лучше всего не оглядываться без конца в прошлое, каким бы ни казалось оно тогда счастливым, полным надежд. Нельзя греться у памяти - она только светит, причем с каждым годом все тусклее и тусклее. Обрести себя в холоде, отринув былое тепло - вот что сейчас для меня самое главное. И ты знаешь, Янку, может быть, это сейчас очень важно и для нас всех на этом проклятом, - он огляделся, нет ли поблизости Травника, и понизил голос, - на этом острове, который равнодушен и к жизни, и к смерти. Мне кажется, я это здесь чувствую все сильнее с каждым днем.

Неподалеку послышался голос Эгле - девушка отдавала кому-то из мужчин приказания по хозяйству: принести воды, наколоть дров или ещё что-то в этом роде. Март поспешно вскочил, подсмыкнул штаны, подхватил другой рукой свою любимую тетрадочку для записи стихов и умных мыслей и быстро направился в лес. А Ян так и остался сидеть один на берегу. Он задумался над последними словами Марта, и тут ему показалось, что неожиданно ключ, ключ Камерона, завернутый в платочек дорогой ему девушки, слабо шевельнулся на груди.