Ключ от Снега

Март не знал, откуда к нему приходят строчки, похожие иногда на стихи, иногда – на пророчества, а чаще всего – на бессвязный набор слов. Порой он видел во сне, как невидимое стило быстро пишет их перед глазами его, лежащего где-то на самом дне мира. Строчки появлялись быстро и еще быстрее исчезали, и он иногда запоминал еще во сне отрывочные слова, иногда – целые выражения. Но поутру они неизменно стирались в памяти, оставляя за собой лишь прозрачный след чего-то важного и ожидающего ответа только от него.

«Почему так устроена жизнь, что чем хуже она, тем всегда лучше для стихов?» – думал Збышек, ища глазами Эгле. Девушка с самого рассвета хлопотала у огня. Над маленьким костерком был подвешен котелок с пенящейся водой. Набросав в кипящие пузыри всяких травок, без просу вытащенных из мешочка раненого Травника, Эгле мешала отвар ложкой, тихо напевая. Сейчас она была точь-в-точь как маленькая серая мышка из старой полянской сказки, которая вознамерилась однажды стать ведьмой и сварить волшебное снадобье, выпив которое, всякий зверь тут же непременно превратится в человека. Ночь отчасти восстановила силы молодой друидки, но теперь Эгле очень мерзла и беспрестанно куталась в большую темную шаль, которую всегда таскала с собой. Эта старинная шаль когда-то явно согревала еще острые плечи ее суровой прабабки – кое-где просвечивали дыры, но их, в общем-то, всегда аккуратная Эгле почему-то никогда не стремилась зашить.

Март стал вслушиваться, и, поскольку Эгле сидела к нему спиной, он с тайным удовольствием залюбовался фигурой девушки. Она тихо напевала, устремив задумчивый взгляд на недвижную водную гладь Домашнего озера, еще подернутую дымкой рассветных испарений. Над костерком легко струился и поднимался к верхушкам сосен еле видимый дымок. Голоса лесных птиц были по-утреннему чисты и прозрачны, и ничто не напоминало о ночном бое, кроме стального стержня оперенной арбалетной стрелки, по-прежнему торчащей из косяка над дверью.

Голос девушки был немного хрипловат, не столько от природы, сколько от переживаний минувшего дня и ночной сырости, но слова вполне можно было разобрать. Теперь Эгле запела новую песню высоким, печальным голосом, и Збышек вдруг почувствовал, как что-то кольнуло его в душе. Да-да, именно в том самом месте, где, как он считал, уже давно была только тупая, ноющая боль, и где мягкими и прохладными кольцами мудрой змеи свернулась тихая и присмиревшая от времени и долгих раздумий светлая и безнадежная тоска.

Збышек слушал, и чувствовал, как ногти пальцев против его воли врезаются в судорожно сжатые кулаки. Эти слова он слышал впервые.

Сколько лет, сколько зим он идет по дорогам,
По тревогам земным и по душам убогим…
Там, где тлеет закат, там, где звезды горят,
Там, где травы по пояс…
Мне тебя не понять,
Мне тебя не догнать,
Но я слышу твой голос.

Он приходит во сне, сны уходят за ним вслед.
Он идет по весне, но в руках его спит снег…
Он приходит в свой срок, он меня еще встретит,
Может быть, это – рок,
Может быть, это – бог,
Или, может быть, ветер…

Не разбив зеркала – не сбежать от судьбины
Не познать дикий мед – не вкусивши рябины
Старых снов легкий дым я однажды утрачу
И пойду вслед за ним,
Побегу вслед за ним,
И вослед мне заплачут…

Что бы ни пел мужчина, в трудах ли, на пиру или в дороге, он всегда поет о женщине. Причем поет зачастую не о какой-то конкретной женщине, со своим именем и судьбой, а о той, что воплощает в себе память о многих, и даже о тех, кто еще не встретился ему ни в трудах, ни на пиру, ни в дороге. Женщина же, порой проживая в маленькой песне целую жизнь, как правило, тоже думает о мужчине, но она всегда знает его имя и думает, что знает судьбу. Март знал, что Эгле поет не о нем. Сердцу его сейчас было так холодно, что он зябко передернул плечами, еще раз оглянулся, опустил голову и тихо побрел в дом. После ночного бдения, когда он единственный оказался способен держаться на ногах, Збышек очень устал. Но сейчас Марту показалось, что душа его опустошена, а это было неизмеримо, в тысячу крат хуже и тяжелее любых ран и увечий. По крайней мере, так ему сейчас это казалось.