Ключ от твоего сердца

– Да поднадоело уже мотаться. – Затем сжала губы, приподняла брови, заметила рассудительно. – Хотя с командировочными, конечно, выходит ощутимо больше. Но ведь не в деньгах счастье. – Она в поисках поддержки глянула на дочь. – Правда? – И, вздохнув, добавила немного виновато: – Да и ты всё время дома одна.

Раньше мама из-за этого так не волновалась и никогда ещё не предлагала остаться. И вряд ли дело в том, что она вдруг перестала доверять дочери. Неужели и её насторожил букет дельфиниума в дверях, и сколько Вита ни старалась, ей так и не удалось убедительно продемонстрировать, что случившееся ерунда и её ничуть не парит?

А, если уж совсем честно, она действительно хотела бы, чтобы мама никуда не уезжала. Именно потому, что сейчас ощущала себя не слишком комфортно в одиночестве. Даже дома. Но всё равно ни за что бы в этом не призналась.

Признаться – значит во всеуслышанье заявить о собственной слабости, неуверенности и страхе, а Вита не считала себя слабой. Не хотела считать. Поэтому и воскликнула с негодованием:

– Одна, и что? Я же уже не маленькая. Тем более папа приедет через несколько дней.

– Да через несколько дней и я вернусь, – напомнила мама.

– Вот видишь! – опять воскликнула Вита. – Ты же уедешь на недолго.

Мама сосредоточенно наморщила лоб, задумчиво поинтересовалась:

– Точно не хочешь, чтобы я осталась?

– Не то, чтобы не хочу, – поправила её Вита, – но… вообще никаких проблем. Не первый же раз. Я же раньше как-то справлялась.

– Ну да, – подтвердила мама, правда без особого воодушевления. – Вполне справлялась.

– Значит и сейчас справлюсь, – вывела Вита, для себя имея в виду сразу всё. – Поезжай и не волнуйся. Лучше от следующей откажись. Когда папа дома будет. А то вы скоро забудете, как выглядите.

Мама фыркнула.

– Скажешь тоже.

Уехала она поздно вечером, почти ночью, а на следующий день позвонила, тоже вечером. Не то, чтобы событие прямо невероятное, но обычно они просто переписывались типа «Доехала. Долетела. Как дела? Всё ОК. Деньги есть? Есть. Не сидишь голодная? Нет, конечно. Когда приедешь? Через два дня. Задержусь до выходных. Скоро буду. Поняла, жду», поэтому Вита даже забеспокоилась.

– Мам, что-то случилось?

– Да нет, – откликнулась та. – Просто сижу в гостинице, делать нечего, решила позвонить, узнать, как у тебя дела. Или ты сейчас занята?

– Не занята.

– Дома?

– Не совсем. Ещё только еду. Пересаживаюсь.

– Что-то ты припозднилась, – озабоченно заметила мама.

– Да просто так получилось, – пространно ответила Вита. Не хотелось докладывать, что пришлось отрабатывать пропущенные практические. Она на всякий случай и тему сменила: – Ещё хочу в магазин зайти. Тут как раз по пути большой супермаркет.

– А в холодильнике, что, всё уже закончилось? – удивилась мама. – Ты всё съела?

Обычно она всегда закупалась перед отъездом и наготавливала, чтобы Вите только разогреть. Хотя та и сама обычно справлялась, не умирала с голоду. Но мама на то и мама.

– Не съела, – успокоила её Вита. – Просто захотелось чего-нибудь особенного.

– Да, кстати! – донеслось в ответ. – Тут такие пряники шикарные продают. Местного производства. Семья одна делает, по собственному рецепту. Обязательно привезу, попробуешь.

Они действительно болтали минут пять о такой же ерунде, и всё-таки Вита не верила, что мама позвонила исключительно от скуки. Наверняка хотела удостовериться, что у дочери всё в порядке. Вита так и сказала ей на прощание:

– Не волнуйся. Всё у меня хорошо. Пока. – И, сбросив соединение, засунула мобильник в карман куртки.

Вдоль края тротуара стояли припаркованные машины, иногда отъезжали, порой на свободное место сразу подкатывали другие – обычное дело. Вита не обращала внимание, пока дверь одной из них не распахнулась чуть ли не у неё перед носом, выпуская водителя. До неё даже не сразу дошло, кого. Она и не рассматривала – ей-то какое дело? А он выбрался, распрямился, встал на пути, произнёс:

– Привет! – сияя лучезарной улыбкой, как будто даже ни капли не сомневался, что Вита будет очень рада его увидеть.

Не рада. Нисколько.

Она отвела взгляд, обогнула Мэта и двинулась дальше. Надеялась, да, что прокатит, что так и получится – просто пройти мимо. Но и нисколько не удивилась, когда чужие пальцы вцепились в руку, крепко сжали и резко дёрнули назад, чтобы сразу и остановить, и развернуть, только украдкой вздохнула от безнадёжности и досады.

Мэт ещё сильнее стиснул её локоть, уставился, прицельно сощурившись, произнёс глухим вибрирующим голосом, таким, что даже на мгновение представилось, сейчас он устроит истерику или расплачется от обиды:

– Что, теперь даже разговаривать со мной не желаешь?

Вита хмуро посмотрела на него, не чувствуя ни раскаяния, ни жалости.

– О чём?

Ей бы хотелось ощущать себя невозмутимой и смелой, но получалось только выглядеть и то неизвестно, надолго ли. А на самом деле страх и отчаяние уже тонкими паутинками опутывали сознание, крошечными острыми коготками царапали в груди.