Ключ (СИ)

(Рукоятка рулевого весла резко вывернула ему правую кисть, так что запястье хрустнуло и долго болело, а к тому же ещё распухло, как окорок. Но пальцы работали и стараниями Магдалены опухоль уже начала спадать. Это означало, что сухожилия у парня выдержали, и рука восстановится в скором времени.)

Что думали о нашем походе старики свирры, неизвестно. Я только знал, что они куда угодно последуют за своим господином и на этом свете, и на том.

Хуже всего приходилось Мигелю. Не будучи таким наивным, как Ганс, он всё же верил, или хотел верить в то, что сможет разыскать свою семью… целиком. Но с каждым шагом эта надежда в нём угасала. Видимо сперва ему приходилось мириться с мыслью о том, что он найдёт не всех, потом он думал, что удастся спасти некоторых, и наконец, пришёл к мысли, что если получится найти, хоть кого-то, то это будет настоящим чудом и потрясающей удачей одновременно!

Я обратил внимание, что наш юный лидер всё чаще окидывает нас всех задумчивым взглядом. И всё чаще его глаза останавливаются на животике Магдалены. Он нёс на себе ответственность за всю команду. Он вовсе не хотел и не собирался идти до конца любой ценой, но оставить нас и отправиться дальше в одиночку, он тоже не мог.

Магдалену он всё-таки попытался оставить в Амстердаме. Известно, что беременные женщины капризны, раздражительны, обидчивы и плаксивы. Как ни странно, девушки свирров, в том числе и пираньи, не составляют в этом смысле никакого исключения. Магдалена же здесь была сущим ангелом, но тут она сорвалась и отыгралась за все месяцы, которые держала себя в руках!

Дело было ночью, а потому они с доном Мигелем орали друг на друга шёпотом, что не помешало обоим к утру сорвать голос. Потом они дулись друг на друга целый день, усердно делая вид, что всё в порядке, от чего их размолвка не стала менее заметной.

Конечно, Магдалена прекрасно понимала, что доном Мигелем движет исключительно желание позаботиться о ней. У него даже в мыслях не было оскорбить или унизить любимую тётушку и воспитательницу. А ведь он вполне мог, на правах Сеньора, приказать ей остаться в городе или отправиться домой сухопутным путём, так-как морской был опасен. Я думаю даже, поступи он подобным образом, реакция с её стороны не была бы такой бурной. Пираньи привыкли подчиняться приказам своего господина, а он как раз таким господином являлся для всех, кто был с ним в экспедиции. Кроме меня, может быть.

Но дон Мигель не привык ещё к этой роли, хоть во время нашего предыдущего похода и проявил неплохие качества лидера. Теперь же решение вопроса с Магдаленой приватным путём было его ошибкой, а приказывать что-либо после ссоры было бы и вовсе тиранством. В общем, Магдалена отправилась с нами дальше, и я уже прикидывал, кто из нас лучше подойдёт, в случае чего, на роль повитухи.

Ганс точно не годился — в таких делах он трус. Дон Мигель справился бы, будь у него две руки, но как всё сделать одной, я не представлял. От меня точно будет мало толку, ввиду моей нынешней физической организации. Будь я драконом, ещё можно было бы попробовать, но попугай…

Вся надежда была на стариков свирров. Они люди пожившие и много чего повидавшие. Если дело дойдёт до крайности, и мы будем далеко от берега, где даже в обычной деревне можно получить помощь, надежда останется только на их жизненный опыт. Но до этого у нас так и не дошло.

Проведя в Амстердаме около трёх недель, мы отплыли в сторону Исландии с грузом сахара и шёлковых нитей, по-прежнему изображая из себя небогатых торговцев. Теперь у нас не было охранной грамоты адмирала Дрейка, но в северных морях она бы нам и так была ни к чему.

Интермеццо двадцать четвёртое — эсти

По крайней мере, быстроходный приватир, встретивший нас на второй день после того, как «Анхелика» отчалила от пристани в Амстердаме, никаких бумаг не потребовал.

Узкая длинная лодка с бортами такими низкими, что они едва не касались воды, бесшумно вынырнула из тумана и устремилась к нам с уверенностью, граничащей с наглостью.

Люди, которые сидели на вёслах в этой посудине, могли привести в замешательство кого угодно! Представьте десяток невысоких, жилистых, невероятно тощих мужиков, одетых в такие гнилые лохмотья, что проще было бы опутать себя морскими водорослями. Свои волосы эти типы видимо никогда не стригли и не чесали. Я уже не говорю про мытьё, а потому непонятно было какого цвета эти жеваные патлы, свисавшие ниже пояса. Картину дополняли сморщенные лица землистого цвета и водянистые глаза, толи зелёные, толи голубые. Прям, команда утопленников!

Но то, что это живые люди, мы вскоре убедились, когда они стали по-обезьяньи карабкаться к нам на борт с короткими дубинками в руках. Первыми на их пути попались старики свирры.