Ключ власти

— Пата — говорящий паровоз, — буркнула златовласка и потянула восьминогое чудо за поводок. На прощание Пата показала профессору язык — длиной с аршин.

— Дрессировщицу тоже на привязь.

— Гере профессор, она моя служанка! — возмутилась Лисси.

— Здесь я — хозяин. Не хотите — пусть уйдёт совсем. Ваша младшая подруга излечилась, один насморк остался, так что в животном… в машине… в этом существе теперь нет надобности. И больше никаких посторонних. Какая-то девичья комната, а не лаборатория!

— А я умею сидеть под шлемом! — храбро пискнула Ласка и тотчас спряталась за Лару.

— Сначала, малявка, выучи грамоту, тексты читать.

— В сети принца она работала даже незрячая — на слух и на память, — спокойно напомнила Лара, обняв девочку. — И вы пользовались её услугами.

Глаза Картерета уставились на Лару жёстко, как металлические, но она не отвела взгляд. Пожевав дряблыми губами, профессор уступил:

— Хорошо. Ан Бези — обеих под шлемы. Если пигалица такая опытная… проверьте её способности и обучайте. Но учти, деточка, поблажек не будет.

Приготовленные для Лис и Эриты кресла соединили, девушки уселись и были пристёгнуты. На головах обеих закрепили медные контакты. Осталось дать сонного питья, чтобы привести их в состояние полёта. Китус привычно встряхнул колбу с голубым раствором, затем вставил в её горловину каучуковую пробку с воздушной и питьевой трубками.

— С каждым днём я всё сильнее надеюсь, — через плечо тихонько заметила Эри, — что это зелье не так вредно, как гигаин, о котором твердит ан Бези. И стараюсь забыть, что лишь покровительство Цереса помешало профессору попасть под суд.

— Но как ещё отправиться в полёт средь бела дня? — спросила Лис, хмуро наблюдая за приближающимся ассистентом.

— Пишут, у баханов есть мистические практики, погружающие в транс наяву…

— Взывать к идолам грешно!

— А поить людей обморочной микстурой?

— Ради науки, анс! — покаянно вздохнул Китус, вмешиваясь в их возмущённые шёпоты. — Я вам сочувствую. Питьё невкусное, но — ни изжоги, ни похмелья…

— Он уже пробовал, вместо водки, — сказала Без, ведущая мимо них за руку непоседу Ласку. — Жаль, в окно не улетел.

Усадить Ласку под шлем стоило труда. Мелкая егоза вертелась на сиденье, а Безуминка её унимала, нервничая. Вообще она последнее время часто была на взводе, иной раз горячилась из-за сущих пустяков.

Тут, как нарочно, вошёл служитель с корзиной и объявил вялым голосом:

— Полдник для барышень.

— Всегда ты не вовремя! — встрепыхнулся Картерет. — Пошёл вон! Барышни заняты!

— По часам-с, гере профессор, как кухмейстер велел. Об этом его сиятельство распорядиться изволили. Моё дело маленькое…

— Я проголодалась, — твёрдо заявила Эрита.

— Есть хочу! — Ласка запрыгала в кресле, стучась головой о шлем.

— С этой едой… невозможно! — отчаявшись, профессор махнул рукой. — Кто придумал полдники?..

Бези первой рванулась к заветной корзинке:

— Что там у тебя? О звёзды, компот из барбариса!.. Чур, ягоды мои! — Она схватила кувшин и хлебнула через край. Лис хихикнула, но промолчала. Дворянка!.. этикет по книжке не изучишь, к титулу он не прилагается — где его взять девушке из подземелья?

— Кисленький, прелесть… — выдохнула Бези, утирая губы. — Ласка! Пирог Хайте, свинье — два. Гляди, чтоб с рукой не откусила.

Когда компот, масло и пирожки исчезли, профессор выгнал служителя и приказал продолжить опыты.

Графинька уже взяла в рот трубку, готовясь втянуть зелье, но — вновь отворилась входная дверь зала.

— Запереть навсегда! — вскричал Картерет. — Никого не впускать!..

— Даже нас? — весело спросил с порога граф Бертон.

Вместе с отцом Лисены вошёл некий долговязый мужчина в длинном распашном кафтане — любимая одежда дворян Красной половины. Рядом с осанистым степенным Бертоном этот человек казался юношей. Худощавый длинноногий незнакомец шёл, оглядываясь с интересом и улыбаясь.

— Гром господень, кого я вижу! — воздев руки, воскликнул он с восточным акцентом. — Гере Картерет!.. а я, грешным делом, думал — вас повесили за ваши опыты!

— Со своей стороны я полагал, кавалер, что вы свернули шею в какой-нибудь нелепой экспедиции, — сварливо ответил профессор, и тут эти двое расцеловались, обнялись как добрые друзья. Картерет даже прослезился по-стариковски. Стесняясь своих чувств, он поспешно вытер глаза носовым платком и принялся трубно сморкаться.

Лисси с изумлением заметила, что батюшка счастлив их встрече — он переводил любящий взгляд с профессора на кавалера:

— Признайтесь, господа, — вы не ожидали этого?

— Боже мой, учитель, когда мы виделись в последний раз? — спросил незнакомец, держа сухонького Картерета за костлявые плечи.

— На прошлой войне, милейший кавалер, на далёком юге, в страшную осень.

— То была осень победы! — не согласился Бертон. — Мы пили в разрушенной церкви, а вдали гремела бомбардировка — там расстреливали последний кратер… вернее, нам казалось, что он — последний.

«Батюшка так давно знаком с профессором?.. Но он никогда не упоминал об этом!»

— …и вы, учитель, провозгласили тост, очень странный для фронтовой обстановки — за науку.

«Картерет — его учитель?»