Ключ власти

Потягивая сигарный дымок, Церес медленно провёл глазами по сторонам. Шпалеры, потемневшие от времени, с фигурами рыцарей и тусклыми гербами… В левом углу, у высоких резных дверей красного дерева — напольный глобус Мира в половину человеческого роста… увы, даже на лучшем глобусе, сделанном по заказу государя, видны мутные пятна неизученных земель — при всех успехах путешественников и географов нет подробных карт Тахоны, не говоря уж о двух северных материках. По правую руку — застеклённые шкафы с томами мореходных справочников, между шкафами широкое зеркало в узорной раме. Оглянуться — за спиной чуть не во всю стену простирается карта Западного берегового округа…

«Музей! А я — экспонат, — подавленно подумалось Цересу. — Причём музей, закрытый на замок, куда никто не ходит… Вот-вот придёт служитель стереть с меня пыль…»

Он заставил себя сосредоточиться на набросках чертежей. Как воплотить эти эскизы в жизнь?.. только заняв своё подлинное место в империи. Подать проект на утверждение отцу, тогда колёса закрутятся, сбегутся инженеры, канцлер подпишет смету, и с воздухоплавательных верфей Эренды один за другим начнут взлетать невиданные военные корабли…

Увы. Грифель сломался. Не судьба?..

Обед, парад — предстоит насыщенный денёк! Стоять на трибуне, под оркестр приветствуя марширующие флотские экипажи, роты морской пехоты… Торжество в честь штабс-генерала Купола. Потом ужин с вином. С большим количеством вина. Газовый свет в спальне. Девушка, тихо смеясь, расстёгивает крючки платья, подходит танцующим босым шагом, едва скрытая тончайшей тканью рубашки.

«Не та, не та… из этих любая — бездушна, пуста. Где настоящая, верная, с большой душой?»

Чтобы не пуститься мыслями по замкнутому кругу, Церес взялся очинивать новый карандаш. Прожект должен быть завершён и до мелочей обдуман.

«Он будет исполнен в железе и ткани, в стекле и газе. Всё, что я замышляю, станет явью. Даже Единая империя. Рано или поздно, но я увижу это. Только так, никак иначе».

Звякнул колокольчик у дверей.

— Входи, — громко бросил принц, не отрываясь от бумаг.

— Эрцгере, — зайдя в кабинет, заговорил денщик, — к вам посетители. Штатские, с материка. Изволите принять?

Барсет допустил их?.. кто же решил наведать опального принца? Парикмахер или модный портной с услугами? любому лестно поместить на свою вывеску слова «Обслуживаю коронованных особ, имею их лучшие отзывы».

— Что за люди?

— Вы не поверите, эрцгере — лозовик с подарками. — Усмешка денщика была едва заметна. Парень знал, когда и что можно позволить себе при господине. — Его карточка, извольте взглянуть.

«Муртэн Вуалев, верховный купажист и молебщик».

— О, это забавно. — Церес захлопнул бювар. — Зови!

Лозовик! вот так визитёр!.. Хотя удивляться нечему — здесь, на берегах Западного моря, больше похожего на громадный залив между Эрендой и Кивитой, общины банкиров и виноделов сгрудились особенно густо. В ночь полнолуния можно видеть, как «люди воды» — в ритуальных фартуках виноградарей, с секаторами и кривыми ножами — кланяются морскому приливу и заунывным речитативом тянут молитвы на забытом языке, взывая к Матери-Луне: «Отзови воды, верни затонувшее царство». Верят, что под волнами — их страна, залитая потопом в незапамятное время, чуть ли не в войну Громовержца с гидрами хаоса.

Эта богатая, веками обособленная от всех братия имела вес в политике и влияние при дворе — недаром Дангеро с Яннаром вознамерились брать деньги у Золотой Лозы, чтобы выиграть войну. Бывая во дворце, Церес нет-нет да встречал круглоголовых с чуткими носами — даже выходящих из зала малых аудиенций. Те низко кланялись, в поклоне подавая визитки золотого тиснения — гроздь, стебель с листьями и вычурные титулы: «саженник», «добрый отжиматель», «мастер брожения»…

И, конечно, подарки. Маленькому Цересу сласти — орехи в загущённом мукой виноградном соке, отборный изюм, виноградное варенье и сироп, всё в упаковке со знаком Лозы. Подросшему Цересу — каталоги юных красоток с фотогравюрами; укажи на любую, доставят в обёртке, — но, как волк, Церес предпочитал добытое лично в бою.

— Ваше Императорское Высочество, не прогневайтесь! — с порога кланялся на ходу седоватый толстячок в старомодном долгополом сюртуке, чуть не подметая шляпой ковёр перед собой. На цепочке карманных часов, протянутой поперёк его выпуклого животика, качалась и позвякивала дюжина брелоков причудливой формы — золотых, украшенных эмалью, самоцветами, слоновой костью, — придававших цепочке вид мушкетёрской бандельеры.

Его красноватое брылястое лицо жмурилось и сжималось в угодливой улыбке, словно каучуковая маска.