Ключ Времен

Кап. Кап. Капли в струйки собираются.
Кап. Кап. Капли черной земли касаются.
Струйки и капельки, море багряное,
Расскажи мне, почему кровь красная.
Струйка к струйке — ручеек алый,
Ручеек да ручеек — поток кровавый.
Расскажи мне, поле, до какой поры
Будут приноситься кровавые дары.

Воины прекратили разговоры, подтянулись к певунье поближе. Заметив, что ее слушают, Кира смущенно замолчала.

— Нет-нет, Кира, пой дальше, — попросил Сварт. — Ты словно врачуешь голосом своим. Пой.

Кира мягко улыбнулась и кивнула.

— Эту песню пел мой учитель. Он всегда сожалел, что вынужден проливать кровь.

— А кто твой учитель?

— Я лучше спою для вас. — Кира неловко передернула плечами и запела.

Кап. Кап. Капли в струйки собираются.
Кап. Кап. Капли черной земли касаются.
Струйки и капельки, море багряное,
Расскажи мне, почему кровь красная.
Струйка к струйке — ручеек алый,
Ручеек да ручеек — поток кровавый.
Расскажи мне, поле, до какой поры
Будут приноситься кровавые дары.
Головушки буйные, души покаянные,
Зачем вам смерть, люди окаянные?!
Зачем вам стоны матерей и вдов?!
Зачем вам боль выживших волхвов?!
Кап. Кап. Капли в струйки собираются,
Красною водой земля наполняется.
А напьется матушка алою кровью
И услышит стоны, напитается болью.
И вдохнет родимая, и стряхнет красавица
То, чем человечий род издревле славится, —
Ненависть поганую и вражду лютую,
Станет чище на земле и спокойней люду.
И хоть и по-разному все мы называемся,
Кровь у всех ведь красною рекою разливается.
И сольемся в танце мы, все душою светлые,
Пред богами равные, пред землею честные.

Голос ее смолк, только слышен был стук копыт да позвякивание сбруи. Так и молчали всю дорогу, словно боясь словами разбить волшебную атмосферу песни.

Ветер развевал волосы всадников, гладил и ерошил гривы коней. Лучи закатного солнца заливали горизонт розовой краской и ласкали теплыми ладошками щеки.

Всюду, насколько хватало глаз, расстилалось поле. Высокие травы волнами колыхались от дыхания Стрибога. Ноздри щекотал их терпкий горьковатый запах.

Русь. Страна бескрайних степей и лесов, мир, где удивительным образом уживается благородство и предательство, отвага и трусость. Олег любил свой новый мир, любил несмотря на то, что встречал слишком много нечисти и крови. Может, поэтому и любил — ведь на их фоне искренние порывы людей подобны чистой родниковой воде, что даст прохладу в знойный день и утолит жажду усталому путнику. Потому, что в этом мире он был нужен. Иногда — просто незаменим.

Солнце почти скрылось за горизонтом, когда показались изгороди в три жерди, первые избы деревеньки. Лошади ускорили шаг, почувствовав запах дыма и жилья — признак близкого отдыха, чистой воды, полных яслей.

Они миновали ворота в окружающем деревню заборе и во главе с Никитой направили коней мимо дворов, из которых высовывались любопытные жители. Вскоре отряд остановился перед небольшой покосившейся избой.

С первого взгляда было понятно, что здесь никто не живет, и, похоже, уже давно. Никита спешился и застыл около коня, не спуская глаз с заброшенного дома.

К ним помаленьку стали подтягиваться мужички.

— Никак ты, Никитка. — Кряжистый пожилой мужик подошел к дружиннику и похлопал его по спине. — Почти два месяца уже, как твоя матушка померла. Мы по ней тризну отслужили, все как положено.

— Спасибо, Фома, — хрипло выговорил Никита. — Пойду, посмотрю, нельзя ли там переночевать.

— Да чего ж там-то? Ни сена, ни овса, ни дров нема. Пусть твои други по дворам переночуют. А сам, хошь, ко мне иди. Чай не чужой.

Олега и Велислава позвал сам Фома, другие тоже разошлись по избам. Олег слышал, как ахали и перешептывались женщины, разглядывая одежду Киры.

Но больше всего народ дивился на такое чудо, как ручная куница. Любопытный зверек не мог пропустить интересное развлечение и выбрался из своей мягкой лежанки. Самым удобным местом для наблюдения ей показалась голова Олега, и куница не преминула воспользоваться возможностью побыть на высоте.