Ключ жизни

Думаю, синему попугайчику именно этого и хотелось: быть свободным, словно птица… Если вдуматься, последние три недели я чувствовал себя точно так же. Как этот синий попугайчик.

Наблюдая за метаниями синего попугайчика из одного угла клетки в другой, я подумал о том, что лебедь сказал дельфину Омеру: «Став светом и войдя в Мир Света, мы можем встретить Свободу и стать свободными, как птицы».

Бетула Теиза подошла ко мне, и, вздрогнув, я сбросил с себя оцепенение. Отдав мне тарелку, Бетула поблагодарила меня.

— Это мне следует сказать тебе спасибо, Бетула Теиза. Как хорошо, что сегодня я принес тебе камбалу.

Омер. Взрослый 18

Я лежал в могиле, чувствуя неуверенность и страх, и тут внезапно в моей голове зазвучал голос:

— И как ты себя чувствуешь теперь?

— Кто это?

— Друг.

— Кто?

— Просто друг… Итак, как ты себя чувствуешь?

— Я мертв?

— А ты мертв?

— Думаю, я мертв, ведь я в могиле. Но мертв ли я на самом деле?

— Ну, это зависит от того, как ты себя чувствуешь.

— Я не чувствую себя мертвым. Впрочем, как и живым.

— Понимаю. К несчастью, так происходит со всеми, за исключением тех людей, которые сумели разгадать тайну бессмертия.

— Тайну бессмертия?

— Тайну, благодаря которой ты всегда сможешь чувствовать себя живым. Тайну, благодаря которой можно все сделать вечным.

— А такая тайна существует? Если существует, мне бы тоже хотелось ее разгадать.

— Боюсь, друг мой, сейчас уже слишком поздно. Тайну бессмертия можно разгадать лишь во время земной жизни.

— В таком случае позволь мне вернуться в мир живых.

— Разве ты не был там совсем недавно?

— Но я не знал, не знал, что все можно сделать вечным! Если бы знал, я прожил бы жизнь иначе. Позволь мне вернуться.

— Если бы ты умер по-настоящему, друг мой, это было бы невозможно. — Голос внезапно смягчился. — Теперь ты можешь открыть глаза.

Тьма перед моими глазами уступила место серому туману. Туман развеялся, став лишь дымкой, а затем я увидел человека, который называл себя Ангелом Смерти.

Омер. Ребенок 18

Вернувшись от Бетулы Теизы, я целый день думал о синем попугайчике. О дельфине Омере. О свете… Той ночью мне приснился сон.

— Пойдем, — говорит мне какой-то старик. — Пойдем, я должен тебе что-то показать.

Мы идем по узкой тропинке. На старике белая одежда. Его лица я не вижу. Он крепко держит меня за руку, и мы быстро шагаем куда-то. Мы идем, идем, идем… Через некоторое время я отпускаю его руку, но не потому, что я ему не верю. Я просто устал.

— Давай немного передохнем, — прошу я.

— Нам нужно идти вперед, — отвечает он.

— Но я устал.

— Если мы сейчас остановимся, то все пропустим.

— Что пропустим?

— Потерпи немного, мы уже почти пришли.

Его взгляд полон нежности, и потому я говорю:

— Хорошо.

Он улыбается.

Мы идем, идем, но в какой-то момент я чувствую, что больше не могу. Я настолько устал, что упал на землю. Хотя я упал сам, мне хочется обвинить в этом старика. Повернувшись к нему, я начинаю жаловаться. Погладив меня по голове, старик говорит:

— Это моя вина, прости меня, — а затем указывает вперед, — гляди, мы уже пришли.

Подняв голову, я вижу деревянное строение. Подхватив меня на руки, старик бежит в дом. Не жалея своего дряхлого тела, он поднимается по ступенькам. Вскоре у него перехватывает дыхание, но он не останавливается. Он спотыкается, но не останавливается. Ему не хватает воздуха, но он не останавливается.

— Потерпи немного, мы уже почти пришли, — шепчет он мне на ухо.

Кажется, будто он собирается показать мне самую важную в мире вещь.

— Я не хочу, чтобы ты совсем выдохся. Опусти меня на землю, — говорю я.

— Мы уже почти пришли, — отвечает он, целуя меня в лоб.

В конце концов мы поднимаемся на верхний этаж здания, и старик ставит меня на ноги. Перед нами какой-то балкон.

— Пойдем, — говорит старик. — Мы можем увидеть все только оттуда.

Мы проходим мимо стен с облупившейся краской и оказываемся на балконе. И тут… Как же мне описать это? Мы внезапно попадаем в совершенно другой мир. Я вижу холмы, возвышающиеся полумесяцем вокруг ярко-синего моря. Холмы покрыты оливковыми деревьями. На деревья падают солнечные блики. В воде резвится дельфин, а над ним летают три птицы.

— Смотри, какой дельфин! — кричу я. — Смотри, какие птицы! Они словно сделаны из золота!

— Это не птицы, — шепчет мне старик. — Это ангелы.

В это мгновение из моря вверх, словно радуга, поднимается столп света. Пораженный, я поворачиваюсь к старику и вижу, что все его тело отражает свет.

— Лишь здесь ты можешь услышать его голос, — улыбается он.

Я хочу спросить: «Чей голос?», но не успеваю. От столпа света по всему небу разносится эхо:

— Если ребенок хочет стать светом, я стану глазами, которыми он увидит, ушами, которыми он услышит, рукой, что поведет его вперед.

Хотя я не понимаю смысла этих слов, тепло голоса переполняет мою грудь. Я уже собираюсь спросить: «Что имеет в виду свет?», когда старик велит мне посмотреть на мою руку. Я вижу, что моя рука светится ярко, как солнце, и неожиданно для себя я произношу:

— По-моему, я стал светом.

Омер. Взрослый 19