Ключи от дворца

— Петро, Петро.. Должен бы знать, что командиру взвода принято управлять сигналами руки, — скривился от боли и, с трудом превозмогая ее, чуть усмехнулся Широнин. — Тут уж мне твоя прыть не нужна, а вот за то, что хорошую весть принес, тебе спасибо.

— Через час поможем, так и сказал, — повторил Петя. — У полковника, сами знаете, слово твердое, гвардейское. Да, товарищ лейтенант, я и позабыл вам сказать… Мотоциклиста по дороге встретил, чеха… Мчался к нашему полковнику…

— И что ж он? Видать, и им нелегко?

— Как я понял, вышли на рубеж… Окапываются…

— Эх, выдюжили бы!

За все эти часы, хотя Широнин всем своим существом сосредоточился на управлении боем, все-таки не раз жарко вспыхивала в его сознании мысль о правом соседе. Выстоит ли он? Справится ли со своей задачей? Когда Широнин увидел, какую силу бросили гитлеровцы против первого взвода, то он в этой грозной опасности для себя, для своих бойцов усмотрел, как это ни странно, и обнадеживающий признак. Ведь если бы немцы с ходу, во встречном бою, смяли чехов и прорвались бы на соседнем участке, то незачем было бы так остервенело штурмовать беспаловский переезд. Просто обошли бы его и ударили с тыла, в спину. Этого не произошло. А вот и Шкодин подтверждал, что чехословаки вышли и твердо стоят на порученном им рубеже, пожалуй, к этому времени уже вошли и в соприкосновение с противником. И коль немцы с удвоенной злобой рвутся в Тарановку, то, значит, и там, в Соколове, не нашли слабого, уязвимого места. Широнину не под силу было охватить мысленным взором весь протянувшийся на десятки километров фронт сражения, как его охватывали в высоких штабах дивизии, армии. Он отчетливо осознавал одно: немцы рвутся через беспаловский переезд на оперативный простор и во что бы то ни стало надо перекрыть им этот путь… Правый сосед не подводит, не подведет и первый взвод!..

Широнин приподнялся из окопа как раз в то время, когда фашистские танки вырвались на правый фланг к окопам отделения Седых… Только хотел крикнуть Вернигоре, чтобы тот поддержал огнем напарника, как ощутил внезапную боль в груди, покачнулся… Дышать стало тяжело, очевидно, пуля задела легкое, и ранение было сквозным — по спине побежала теплая струйка крови. Широнин схватился рукой за сердце.

— В грудь? — вскрикнул Шкодин, подхватывая вот-вот готового упасть лейтенанта. Но тот слабым движением руки отстранил Шкодина и несколько секунд стоял пошатываясь, с закрытыми глазами, словно по частице собирая усилие, нужное, чтобы устоять на ногах. С трудом открыл глаза, услышал голос Болтушкина:

— Товарищ лейтенант, подползают, берегитесь.

Гитлеровцы воспользовались тем, что подбитые взводом семь танков затрудняли красноармейцам обзор и обстрел, стали скапливаться за броней неподвижно замерших машин и теперь поползли к окопам. Над землей чуть виднелись тускло поблескивающие каски.

— Рус, плен!..

— Зачем кров?

— Давай-давай белый плат!..

— Нас много, — донеслись издалека картавые выкрики.

В груди у Петра Николаевича горело, страшила мысль, что потеряет сознание, упадет. Он захватил горстью комок перемешанного с грязью снега, сунул его за пазуху. Посмотрел на часы. Оставалось еще сорок минут до обещанного Билютиным подкрепления. А если оно задержится? В памяти встал вчерашний вечер, разговор с генералом… «Большие армии выигрывают большие победы. Но бывает, что и взвод…»

Да только взвод ли сейчас остался у переезда? Не стало уже Скворцова, Грудинина, Нечипуренко, Кирьянова. Убиты и трое из пополнения, много раненых.

— Болтушкин! — окликнул Широнин старшего сержанта. — Что с Зиминым?

— Убит, по-моему… Прямое попадание в окоп… Вместе с Крайко.

Вот и эти двое. Чувствуя, как нестерпимым становится жжение в груди и в гортани, Широнин еще сгреб с бермы снегу, положил в рот. Стало чуть легче.

— А это ж кто такой лихой один в контратаку поднялся?

— Павлов…

— Что ж он так, опрометью?

— Сгоряча, видать.

Широнин смотрел на Болтушкина.

— Александр Павлович, в случае чего примешь команду взводом на себя.

— Есть принять команду… в случае чего.

— А сейчас прижать фашистов пулеметами, остальным открывать огонь только по команде.

Гитлеровцы были совсем близко. Раздались пулеметные очереди, и ползущие ускорили движение, чтобы поскорее сблизиться с обороняющимися и подавить их сопротивление своим численным превосходством.

Но Торопов и Исхаков, чуть привстав над окопами и маскируясь за вывороченными глыбами земли, так умело направляли огонь пулеметов, что то один, то другой из ползущих распластывался на снегу. Немцы поняли, что потерь все равно не избежать. В цепи раздались слова команды, гитлеровцы встали, устремились к окопам.

— Огонь! — с силой крикнул Широнин и сам приник к ложе автомата.

Но каким губительным ни был огонь гвардейцев, встречи с врагом лицом к лицу, в неравной рукопашной схватке предотвратить не удалось. Широнин видел, как серо-зеленые шинели замелькали справа в окопах отделения Седых, над брустверами взметнулись приклады автоматов, всклубились разрывы гранат.